Вскоре Ева "вернулась на Землю", признавшись, что у нее сохранилась "старая дурная привычка не верить в себя", что ей по-прежнему трудно принимать новые аспекты своей личности, проявившиеся в недавнее время. Она признается, что исповедует очень строгую "земную доктрину". Я прошу пациентку изложить свои принципы. Ева отвечает, что на первом месте у нее стоят ее семейные обязанности, ответственность за детей и необходимость заботиться о быте. "Это для меня на первом месте, особо подчеркнула Ева. - Если я с ними справляюсь, я чувствую себя абсолютно свободной делать все, что мне заблагорассудится, при условии, что НИКТО, я настаиваю на этом "НИКТО", не пострадает от результатов или процесса моей деятельности ни
307
физически, ни психически, ни эмоционально. А если оба эти условия удовлетворены, все остальное - в полном порядке. Такова моя доктрина".
Теперь, когда дилемма Евы приобрела четкие очертания, у нас появилась возможность глубже исследовать ее. Я заметил, что доктрина, изложенная молодой женщиной, не найдет себе применения на космическом уровне, а ей, Еве, будет весьма трудно прокладывать себе путь между своими земными обязанностями и высокими устремлениями при ее непоколебимо строгих взглядах. Ева высказала предположение, что могла бы стать ради такого дела "супервумэн", но я усомнился, что процесс эволюции может протекать, не нанося травм нашим любимым хотя бы изредка.
Спор продолжался некоторое время, причем моя пациентка была полна, как она выразилась, "динамического напряжения". Она отрицала, что ведет внутреннюю борьбу, настаивала на том, что пришла к соглашению с собой, не допускавшему вреда для третьих, или, вернее, вторых лиц. В то же время Ева выражала решимость двигаться в направлении, отвечающем интересам эволюции, утверждая, что у нее имеются для этого веские мотивы.
Я просил Еву следить за процессами, происходящими в ее организме. Она возразила, что это трудно сделать, поскольку у нее одновременно и имеется, и отсутствует телесная оболочка, а следовательно - организм. На мою просьбу назвать имя ее мужа Ева поинтересовалась, какое это имеет значение, и пожаловалась на пульсирующую боль в голове, "как будто меня изнутри бьют молотом". Она также жаловалась на учащенное сердцебиение. Последовало еще несколько жалоб на неприятные физические ощущения. Ева постоянно говорила о том, что находится в недоумении по поводу моих вопросов, касающихся ее физического состояния, так как она не желала отвлекаться по пустякам в то время, как ее занимали глобальные духовные проблемы. Однако она все-таки признала разнообразные трудности, связанные с переходом на следующую ступень. Ева
308
сказала: "Ева болит - именно болит, а не болеет, но мне не больно. Это вы сделали. Я не чувствую боль, но она присутствует". Я напомнил ей, что она решила никому не причинять боли. Она возразила в весьма высокопарных оборотах речи, что все подобные установки действуют только в сфере пространства/времени и линейности. За ее пределами они теряют смысл.
Прорыв в развитии нашего сеанса наметился после того, как я спросил Еву, чего ей стоит удерживаться от обсуждения с мужем и детьми ее опыта и миссии, которую она, по ее мнению, призвана осуществить. Ева сказала: "Если "стоимость" выразить в долларах, это было бы вам не по карману", - но быстро поправилась: "Шучу". Потом Ева с жаром заговорила о ранимости своего мужа, его "зацикленности" на своей карьере. По ее словам, супруг "слишком проникся ценностями нашего общества", отдает всего себя работе, а тут еще жена, по его соображениям, почти его собственность, совершает экстравагантные поступки, какие-то грандиозные космические путешествия. "Он прежде всего спросит себя, как это отразится на нем", - развела руками Ева. Я сформулировал следующий вопрос, используя терминологию Евы: "Насколько разбитой, или, как вы говорите, "фрагментированной", вы себя чувствуете от того, что не можете признаться своим близким?" "Иногда я буквально разрываюсь", - живо ответила Ева. Потом она заговорила о своей работе, которую находила совершенно ничтожной, но не могла оставить из-за денег.
