В лесу приятно пахло мокрой землей и молодыми листьями. Грязь и вода холодили болевшие ноги, и Спету почему-то захотелось остаться в лесу, сесть и, может быть, уснуть. Начинался разлив, а лодки у духов не было.
— Скорее, Спет! Мы идем к большей лодке. Скорее, Спет!
Почему они скользят и спотыкаются в лесу, а лодки у них нет? И почему они боятся? Разве духи могут утонуть, эти духи, казавшиеся всегда мокрыми? Если они уже утонули когда-то, то неужели они должны снова и снова испытывать это и каждый год гибнуть в разливе? Что-нибудь неприятное, однажды случившись, повторяется в снах снова и снова. И тот, кому это снится, переживает все каждый раз заново. В стране снов нет памяти. Эти духи пришли из страны снов, но они пожелали сейчас быть с ним. Видимо, они должны подчиняться всем законам страны снов. Им придется утонуть снова, их лодка далеко, и они спешат к тому месту русла, где вода поднимается выше всего.
Спет вдруг понял, что они хотят, чтобы он тоже утонул. Он не сможет стать духом, пока не умер.
Он вспоминал, как при первой же встрече с ними подумал, что они кажутся мокрыми, ибо утонули когда-то. И чтобы стать похожим на молодого, веселого, бурого, блестящего от воды духа, он должен утонуть, как утонули они, молодым и веселым, пока Повешение не превратило его в печального старшего.
Он не хотел показывать, что отгадал их намерения. Спеша вместе с ними туда, где разлив должен был стать всего сильнее, он попытался вспомнить слова, на которых прервал песнь смерти, и запел с этих самых слов, чтобы пением прогнать страшные мысли и страх. Холодный дождь хлестал по его лицу и груди.
* * *
Каждый из них был охвачен своими страхами.
Когда они выбежали на опушку, инженеры с облегчением увидели, что звездолет стоит на месте, как светлая башня среди воды. На месте луга теперь было длинное озеро, отражавшее слабый свет и рябое от дождя.
— Как мы доберемся до корабля? — обернулся Чарли.
— Высоко ли стоит вода? Покрыла ли трап? — деловито спросил Гендерсон, щурясь от дождя.
— Еще нет. Я вижу, из воды торчит трава. Тут неглубоко.
Чарли осторожно шагнул в серебристую воду. Ноги его ушли в упругую губчатую траву, вода запенилась у щиколоток.
— Тут мелко.
Они двинулись к кораблю. Несильное вначале течение с каждым шагом становилось сильнее, уровень воды повышался.
— Гендерсон, постойте!
Тропинка, ведущая в селение, была теперь близко. Она шла из леса к берегу далекой реки серебристой водяной лентой среди темных кустов. По тропе, спотыкаясь, бежала темная фигура, окруженная серебряным блеском поднимающейся воды.
Уинтон подбежал к опушке, где кусты оканчивались и начинался луг; он увидел озеро, в которое превратился луг, и остановился.
— Гендерсон! Чарли!
— Идите, тут пока еще неглубоко! Скорее! — Чарли настойчиво махнул рукой. Они стояли в тридцати футах от него, среди ровного серебра поднимающейся воды. Она доходила им уже до колен.
Уинтон не шевельнулся. Он взглянул на блестящую воду, и голос его перешел в пронзительный крик:
— Это озеро, нужна лодка!
— Здесь мелко! — крикнул Чарли. Оба инженера остановились.
Голос Уинтона упал, но его хриплость выдавала такое отчаяние, словно он продолжал кричать.
— О, прошу вас!.. Я не умею плавать…
— Ступай за ним, — обратился Гендерсон к Чарли. — Я отведу Спета к кораблю и вернусь помочь тебе.
Чарли побежал к неподвижной фигуре у опушки.
— Почему вы не предупредили, что ушли? — Он подошел и пригнулся перед ошеломленным проповедником. — Ну, садитесь. Вот вам такси.
— Что такое? — спросил Уинтон тихим, слабым голосом.
Вода поднималась выше.
— Лезьте мне на спину! — нетерпеливо сказал Чарли. — Я вас повезу.
— Дома скрылись под водой, а они уплыли в лодках и бросили меня одного. Сказали, что я злой дух. По-моему, они все-таки совершили повешение, хотя я говорил им, что это грех. — Голос Уинтона звучал невнятно. Он взобрался к Чарли на спину.
— Говори громче, не лопочи, — пробормотал Чарли.
Дверь звездолета была открыта, нижняя часть трапа покрыта водой.
— Кажется, здесь течение, — проговорил Уинтон, пытаясь говорить спокойно.
Чарли промолчал. Уинтон был прав, но человеку, болезненно боявшемуся утонуть, незачем было знать, что они пересекают русло, в которое вернулась река.
