Женщина разжала кулак — обломки лениво полетели в дальний угол — и уставилась на планшет, мерно мерцающий на ее столе. На маленьком экране горели написанные от руки символы и уравнения, некоторые знакомые, другие грубо приближенные к «вкусо‑запахо‑касательным» схемам тэйдов. Она даже не осознавала, что машинально рисует, пока не узнала свой стремительный, почти неряшливый почерк. У нее все еще не было доказательств, но Дженна знала, что длинная цепочка цифр сойдется. Она вздохнула.
— Возможно, ублюдку стоило обмануть меня месяцы назад. Тогда бы мы все могли отправиться домой.
За ее спиной кто‑то кашлянул. Дженна медленно обернулась и увидела ждущего снаружи в коридоре Ястренко. Рука его лежала на дверном косяке.
— Я пришел, только чтобы забрать свои вещи, — сказал он.
Она молча кивнула. Ястренко проскользнул мимо жены, нашел дорожную сумку и принялся торопливо запихивать в нее одежду и прочие пожитки. Дженна сидела за столом и наблюдала. Ястренко вытащил последнюю пару носков из своего ящика, затем крепко затянул раздувшийся баул ремнем.
— Прости, Дженна, — начал он, но Дженна не дала ему продолжить:
— Не надо. Мне не нужны твои извинения или твои треклятые оправдания. Может быть, когда‑нибудь, но не сейчас.
Он отвел глаза, стыдясь встретить ее взгляд. Ястренко с набитой сумкой в руке уже повернулся, чтобы уйти, но остановился, заметив символы на экране электронного блокнота.
— Это твои теоремы? Дженна кивнула.
— Похоже на описание гармонических вибраций.
— Да. — Несмотря на злость, чувство открытия все же рвалось на волю. — Во всем, что касается тэйд триссов, нет абсолюта. Неудивительно, что мы не могли понять, что они пытаются сказать нам. Нам требуются конкретные цифры. А им даже понятие это недоступно. Фактически в их лексиконе есть только два числа.
— Но это невозможно. — Ястренко нахмурился.
Дженна развернула планшет, тайно наслаждаясь замешательством мужчины, и провела пальцем по разбросанным на экране знакам, вычерчивая кривую.
— Для нашего образа мыслей — да. Но не для их. Для них вся Вселенная — это бесконечная нить. У тэйд триссов существуют лишь две цифры: единица и не‑единица. Один плюс один у них не два. Сложи один и один — и получишь большую единицу.
— Большую? — В голосе Ястренко прозвучало сомнение, но он наклонился ближе, изучая уравнения. — И это позволяет им манипулировать пространством‑временем?
— По‑видимому. — Дженна пожала плечами. — Я не физик. Ястренко выпрямился, не отрывая взгляда от планшета, и удивленно покачал головой.
— Нам потребуются годы, чтобы вникнуть в это. — Внезапно возбуждение в его глазах угасло, сменившись виной. — Дженна, я люблю тебя.
— Странный же ты выбрал способ показать это.
Он подхватил сумку и шагнул к выходу, но повернулся, еще не покинув тесной каюты.
— Да, вот еще что. Экипаж хочет, чтобы ты присутствовала в кабине, когда Эмили спустится вниз. — Голос мужчины дрогнул, споткнувшись об имя той, другой. — Им нужно, чтобы ты контролировала ее передачи.
— Я там буду, — бесстрастно ответила Дженна. Она дождалась, когда муж уйдет, затем бросилась на кровать и плакала, пока не заснула.
Рубка скорее походила на торговый зал биржи, чем на пункт управления звездолетом. Дженна присела к небольшому пульту, к которому ее проводил один из инженеров‑экологов, с твердым намерением держаться как можно незаметнее. Чтобы занять себя, женщина провела третью диагностическую проверку оборудования, связывающего Марксер с кораблем. По экрану побежали цифры, за ними вспыхнула надпись «Все системы работают нормально». Удовлетворенная, Дженна откинулась на мягкую спинку кресла и стала ждать. Вскоре молодой человек с густой рыжей бородой, сидящий на другом конце круглого помещения, громко произнес:
— Капитан, тэйдриссы только что прислали сообщение.
Дженна поморщилась — его жуткое произношение покоробило ее. Худая седовласая женщина с короткой стрижкой торопливо пересекла комнату и присоединилась к юноше.
— Что они говорят? — спросила Паула Сполар, капитан, пилот первой категории. И все в рубке умолкли, прислушиваясь к переводу, читаемому бородачом.
