Да и люди ли это вообще? Самый высокий из них был на голову ниже обычного куссаранина. Кожа их вместо серо‑голубой или зелено‑голубой была скорее землистого оттенка, точь‑в‑точь цвет кирпича‑сырца. Один был потемнее, зато другой ‑ совсем золотистый. У некоторых волосы были черными, как и у жителей Восемнадцати Городов, да и любых нормальных людей, но головы других украшали желто‑коричневые или даже оранжево‑красные шевелюры. А у одного волосы были… на лице!
И одежда у них была под стать внешности. Штаны из плотной синей ткани, немного походившие на те, что носят горцы. Но эти были не мешковатые, а в обтяжку. Несмотря на жару, на всех были туники таких расцветок, каких Питканасу вообще не доводилось видеть. И в руках они все держали очень странные орудия.
‑ Некоторые из них, похоже, воины, ‑ сказал Тушратта, когда королевская процессия приблизилась к кораблю.
‑ Откуда ты знаешь? ‑ спросил король. С его точки зрения, что черный прямоугольный ящичек, который держал у лица один из них (нет, ОДНА из них, ибо судя по груди это была женщина; и что это женщина делает в обществе путешественников?!), что длинные тонкие предметы из дерева и металла в руках пришельца с волосами на лице и еще у пары других ‑ были одинаково непонятны.
‑ По тому, как они их держат, мой господин, ‑ отвечал Страж Ворот, показав на троих с длинными штуковинами, ‑ и по тому, как они смотрят на нас, они определенно имеют отношение к военному делу.
Получив объяснение, Питканас и сам увидел то, что заметил Тушратта. Впрочем, сам он вряд ли обратил бы на это внимание.
‑ Как можешь ты разглядеть все это, когда боги молчат? ‑ удивился он. Эта ужасная тишина в голове почти сводила его с ума.
Тушратта пожал плечами.
‑ Я видал наших солдат и солдат горных варваров, мой господин. Мои глаза говорят мне о том, что эти люди в чем‑то похожи на них. Если бы боги не молчали, они наверняка сказали бы то же самое.
Пришелец с золотистой кожей, самый низкорослый из всех, спустился по трапу и медленно приблизился к Питканасу. Он вытянул руки перед собой. Жест, несомненно, миролюбивый, но не совсем утешительный для короля: у пришельцев, заметил он, на каждой руке было только по ОДНОМУ большому пальцу!
И мгновение спустя из его ноздрей вырвалось возмущенное фырканье.
‑ Они издеваются надо мной! Они послали герольдом женщину! ‑ пришелица была настолько стройна, что разница стала заметной, лишь когда она подошла вплотную.
Услышав восклицание Питканаса, один из солдат выступил вперед задержать самозванку. Но прежде чем он коснулся ее рукой, та дотронулась до кнопочки на поясе и взмыла в воздух на высоту в пять раз большую человеческого роста.
Солдат, король, свита ‑ все в оцепенении замерли. Небесный корабль был абсолютно вне их понимания, слишком чужой для того, чтобы оценить его мощь. Хотя:
‑ Не причиняйте им вреда, иначе они нас всех уничтожат! ‑ крикнул Питканасу Дзидантас.
‑ Конечно, господин, ‑ выдохнул король, с облегчением притронувшись к вискам: по крайней мере голос покойного отца вернулся.
‑ Не причиняйте им вреда, иначе они нас всех уничтожат! ‑ крикнул он своим людям, прибавив от себя: ‑ На колени, чтобы они увидели ваше смирение!
Забыв про богатые юбки и плащи, свита упала на колени в жидкую грязь. Сам Питканас, потупившись, отвесил поясной поклон.
Один из пришельцев, стоявший у трапа небесного корабля произнес что‑то. Голос его звучал как человеческий, хотя слова показались королю совершенно бессмысленными.
Мягкое прикосновение к плечу заставило короля поднять взгляд. Чужеземка, вновь вернувшись на землю, стояла перед ним и жестом предлагала ему выпрямиться. И когда король повиновался, она, в свою очередь, поклонилась ему. Незнакомка указала рукой на свиту и также повелела им подняться.
‑ Встаньте, ‑ сказал Питканас.
Пока все поднимались, женщина сама опустилась на колени в жидкую грязь, нимало не заботясь о своих странных, но богатых одеждах. Правда, она тут же встала, повторив распоряжение Питканаса, только вопросительным тоном.
Он поправил чужеземку, использовав единственное число вместо множественного. В конце концов она поняла и, указав на одного человека, повторила слово в единственном числе, а потом, указав на нескольких, ‑ во множественном. Питканас улыбнулся, кивнул и широко раскинул руки, чтобы она видела, что не ошиблась.
