— Неужели вы до сих пор не понимаете?
— А что я должен понять? Что вы гибли тысячами. Что вы ведете затяжную войну. Я думал, ты убьешь меня на холме, по дороге, и когда ты позвал меня, я почувствовал страх и надежду. Надежду, что ты отведешь меня к высшему руководству. Страх — что ж, я из костей и нервов, Де Франко. И я не знал, будешь ли ты жесток.
Эльф шагал и шагал. Как будто вышел на увеселительную прогулку: руки связаны впереди, багряные одеяния золотятся в свете зари. Он не знал устали. У него‑то не было тяжелого скафандра, а Де Франко включил режим герметизации и говорил через микрофон, когда нужно было указывать эльфу дорогу.
Бактериологическое оружие?
Может, у этого эльфа в животе бомба?
Но до Де Франко начало доходить, что у него получилось, получилось, после многих лет попыток он захватил пленника, «языка», живого и добровольного, и в животе у него крутило от паники, и колени были ватные.
«Что он затевает, что делает, почему он так идет? Черт! Его же пристрелят на месте, кто‑нибудь увидит его впереди и пристрелит, а я не могу нарушить тишину — может, мне так и следует поступить, может, именно так они вторглись на участок команды „Гамма“…»
Пленник, который говорит на языке людей…
— Где ты научился? — спросил он эльфа. — Где ты научился говорить на нашем языке?
Эльф даже не обернулся, даже не остановился.
— От пленного.
— От кого? Он жив?
— Нет.
«Нет».
Тонкий и изящный, как тростник, жгучий, как огонь, и белый, как прибрежный песок.
«Нет».
Как ни в чем не бывало.
Гнев захлестнул Де Франко, ослепляющее желание ткнуть прикладом в эту прямую спину, перепачкать эту скотину в грязи и крови, чтобы на нем не осталось ни чистого, ни живого места, как самом Де Франко; но профессионал в нем тоже вскинул голову, и выжженные холмы один за другим оставались позади, а они все поднимались и спускались, эльф впереди, он сзади.
Пока не приблизились к туннелям и неотвратимой опасности недоразумения.
Он включил идентификатор и локатор, но их датчики должны были засечь и эльфа тоже, и это было нехорошо.
— Это Де Франко, — сказал он в переговорник. — Я веду пленного. Свяжитесь со штабом и дайте мне транспорт.
Молчание на том конце. Он отключил передачу, посчитав, что там поняли.
— Стой, — сказал он во внешний микрофон. И сам остановился, дожидаясь, пока не показались два солдата в скафандрах, осторожно спускающиеся по склону холма оттуда, где не было ни одного входа в туннель.
— Черт, — послышался в наушниках голос Кэт. — Че‑е‑ерт.
Удивленное.
И Де Франко сперва решил, что это восхищение им и тем, что ему удалось, а потом с досадой понял, что удивление относится к эльфу — человеческая женщина впервые за три года смотрела на самое красивое и чистое существо, и это брезгливая ледышка Кэт, которая спала не со всяким.
Быть может, ее напарник Джейк уловил это, потому что сказал «ха!», совершенно иным тоном, но тихо‑тихо, с таким видом смотрел эльф на их безликие лица — как будто ему до сих пор принадлежал весь этот мир и он намеревался вернуть его себе.
— Это Франк, — сказал Джейк в переговорник на волне базы. — Он в порядке, привел одного, живого. Черт, видели бы вы этого поганца.
Да где ж генералы на этой войне‑то?
Да нет их нигде здесь, мой друг.
И что же нам делать, покуда их нету?
Не спрашивай лучше, мой друг.
— Я тоже боялся, — говорит Де Франко. — Я думал, может, у тебя бомба или еще что. Мы боялись, что ты убьешь себя, если кто‑нибудь тебя тронет. Вот почему мы все это время продержали тебя снаружи.
— A‑а, — откликается эльф и изящно взмахивает руками, — A‑а. Я думал, это чтобы разозлить меня. Как и все остальное, что вы делали. Но ты сидел со мной. И это вселяло надежду. Мне хотелось пить, я надеялся получить питье. В основном об этом и думал.
— Мы слишком много думаем — эльфы и люди. И мы, и вы слишком много думаем. Господи, да дал бы уж я тебе воды. Полагаю, никто даже и не подумал об этом.
— Я бы ее не взял.
— Черт подери, почему?
— Только если бы ты тоже выпил. Только если бы ты поделился тем, что у тебя было. Понимаешь?
— Боялся, что отравим?
— Нет.
— То есть просто я должен был ее отдать?
