Подавленно остановился на мгновение у входа. Сердце глухо стучало в груди. До скиммера всего несколько шагов. Ярко светила луна, и площадка перед домом являла картину кровавого побоища. Трупы обоих огнеметчиков лежали там, где их настигла смерть. Один — скрюченный и обгоревший, другого скрыла гора дохлых пустынников.
Красные и черные мобили окружали Кресса со всех сторон. Он с усилием вспомнил, что они мертвы. Казалось, что они просто ждут, как часто ждали до сих пор.
— Чепуха, — сказал себе Кресс, — опять пьяные страхи. — Он оглянулся на взорванные замки. — Они мертвы, а белая матка — в погребе в ловушке.
После нескольких размеренных глубоких вдохов он зашагал по пустынникам вперед. Панцири захрустели. Он свирепо вдавливал их в песок. Твари не двигались.
Кресс улыбнулся и, неспешно ступая по полю боя, прислушивался к этим безопасным звукам.
Хрусть… хрусть… хрусть…
Он опустил сумки на землю и открыл дверцу скиммера. Что‑то копошилось в темноте. Бледная тень на сиденье. Чудовище.
Оно было длиной с человеческое предплечье. Челюсти тихо клацали. Оно глядело на Кресса шестью маленькими глазками, расположенными вдоль тела.
Кресс намочил штаны и попятился.
Движение внутри кабины усилилось. Он оставил дверцу открытой. Из нее появился пустынник и осторожно двинулся к нему. За ним появился второй, потом третий… Они прятались в сиденьях, зарывшись в обивку, но теперь вылезали. Они образовали вокруг Кресса зазубренное кольцо.
Кресс облизнул губы и повернулся к скиммеру Лиссандры. В нем тоже шевелились тени. Большие причудливые тени, едва различимые в лунном свете.
Кресс заскулил и ретировался к дому. У входа он задрал голову.
Он насчитал дюжину белых теней, ползущих вверх по стене. Еще четыре сидели на заброшенной башни, где некогда обитал ястреб‑стервятник. Они что‑то там делали. Контур. Лицо. Очень знакомое лицо.
Кресс завопил и вбежал в дом. Он ринулся к своему бару. Изрядное количество выпивки принесло ему желанное забвение.
Но вскоре он проснулся. Вопреки всему почему‑то проснулся. Его терзала головная боль. От него воняло. И он был голоден! Никогда в жизни он не был так голоден.
Кресс уже знал: рези в желудке — это рези не в его желудке.
С платяного шкафа за ним наблюдал король‑пустынник. Его усы тихонько шевелились. Такой же огромный, как тот, в скиммере. Кресс даже не попытался улизнуть.
— Я… я накормлю тебя, — пролепетал он.
Во рту у него пересохло, язык ворочался по небу наждаком. Кресс облизнул губы и выскочил из спальни.
Дом был полон пустынников. Крессу пришлось сосредоточиться, чтобы на кого‑нибудь не наступить. Все они занимались своими делами. Они изменяли облик его дома: рыли норы, прогрызая стены изнутри и снаружи, вырезали на стенах рельефы. Дважды, в самых неожиданных местах, он натыкался на свои портреты. Божественные лики были бледны и перекошены страхом.
В надежде утолить голод белой матки Кресс вышел из дома, собираясь принести трупы, что разлагались во дворе. Оба трупа исчезли. Кресс вспомнил, с какой легкостью мобили переносили предметы, во много раз превосходящие по весу самих тварей.
Жутко было думать, что матка ВСЕ ЕЩЕ голодна.
Вернувшись в дом, он наткнулся на колонну пустынников, державших путь вниз по лестнице. Каждый волок по куску шемблера. Когда мимо проносили голову, глаза любимца, казалось, посмотрела на хозяина укоризненно.
Кресс опустошил морозильник, полки, все, что можно, и вывалил всю еду, найденную в доме, на середину кухни. Дюжина белых ждала, чтобы унести корм. Они избегали замороженной пищи, оставляя ее таять в большой луже, но прочее утащили.
По мере исчезновения еды Кресс чувствовал, как ослабевают голодные боли, хотя сам не проглотил ни кусочка. Но он понимал, что передышка будет короткой. Вскоре матка вновь проголодается. Нужно накормить ее.
Кресс уже знал, как поступить. Он подошел к видеофону.
— Малэйда, — привычно начал он, когда она ответила на вызов, — у меня небольшая вечеринка сегодня. Я понимаю, что сообщаю поздновато, но все же надеюсь, что ты сможешь принять приглашение. Я действительно на это надеюсь.
Он позвонил Джеду Рэккису, а потом и остальным друзьям. Пятеро из них согласились приехать. Кресс надеялся, что этого будет достаточно.
