Поздно ночью, когда семья Бочаровых крепко спала, а в ставни стучал дождь, раздался лай собаки. Зинаида подумала, что вернулся из командировки муж, и, встав, пошла к двери. У входа стояла женщина в легком платье, продрогшая и насквозь промокшая.
— Пустите, пожалуйста… Плохо мне… Начинаются роды…
— Заходите скорее, — пригласила хозяйка.
* * *
…Прошел год.
Однажды к Бочаровой пришла молодая женщина и, смущенно улыбаясь, спросила:
— Не узнаете?
— Нет. А кто вы?
— Помните, ночью, в дождь, вы меня пустили? Дочку я у вас родила…
— Неужели это ты? — изумилась Зина. — Мне казалось, пожилая женщина была, а ты вон какая верба! — и она невольно залюбовалась, окинув взглядом стройную, миловидную женщину. — Да что мы стоим-то? Пойдем в дом. Чаем угощу.
Долго сидели они за столом, разговаривая, как подруги, не видевшие друг друга много лет.
— Двух детей я похоронила. В ту ночь, когда пришла к вам, выгнали меня свекровь и муж, — смахнув слезы, тихо рассказывала Варя. — Вот так и живу. Три снохи до меня не выдержали… Ушли. А я все боюсь дочь без отца оставить. Упрекают меня без конца: то не так выстирала, не так обед сварила, то не так прошла, взглянула не так.
— Почему же ты молчишь?
— Попробуй скажи им. Кроме оскорблений ничего не услышишь. Квартирантов и тех держат в страхе. Поздно не приди, рано не встань. Дом ведь почти в центре, а люди на окраину переезжают, только бы не терпеть унижений. Прокопий ей не прекословит. Что мать сказала — все. Сколько раз я ему говорила: «Уйдем, Проша, на квартиру. Сам видишь — нет больше сил терпеть». Ответ у него всегда один: «Вас много, а мать одна. Не нравится — уходи. Держать не будем. Только алиментов не жди, не получишь». С получки всегда пьют. Вдвоем пьют, гостей не зовут. Тут лучше сразу убегай. Если успею, схвачу дочку, и в чем была — из дома. То у соседей переночую, то на чердаке. Бегством только от побоев и спасаюсь.
Не зная, верить ли услышанному, Зина недоумевала: «Неужели есть еще в наше время такие люди?»
— Да как ты живешь с ними? Здоровьем не обижена, сама работать можешь, а терпишь. Ради чего? Зачем?
С тех пор они встречались часто. Вместе с Бочаровыми ездила Варя за ягодами. Собрав по ведру малины, усталые и довольные, останавливались у ручья. Холодная и прозрачная вода снимала усталость.
Ночевали в деревне на сеновале. По вечерам варили варенье и долго, пока не гасли последние угольки костра, разговаривали. Встречались и в городе. Иногда, идя на рынок или в магазин, Варя забегала к Бочаровым, но ни разу не приглашала Зину к себе.
И вдруг Варя внезапно исчезла. Зина заволновалась, не случилось ли чего? И очень пожалела, что не знала адреса и фамилии подруги. Сходила бы к ней или старшую дочку послала. Что же делать? Город большой. Много здесь живет женщин с таким именем. Как разыщешь?
Решила пойти в городской роддом. Оказалось, что в тот месяц, когда Варя родила дочь, двадцать одна женщина с тем же именем стала мамой.
Восемнадцать адресов выписала Зина. Три адреса и писать не стала — мальчики там родились, а у Вари — дочь.
Каждый день Зинаида с младшей дочкой на руках отправлялась на поиски подруги. Одних Варвар она встречала дома, к другим приходилось заходить на работу, но все напрасно. Той, которая была нужна, не было.
И вот, наконец, еще один дом. Закрытые ставни, высокий забор. На калитке дощечка с надписью: «Злая собака». Сколько ни стучала Зина в ворота и ставни, никто не отзывался. Решила прийти вечером. Только перешла дорогу, неожиданно услышала скрип калитки, из которой в низко повязанном белом платке вышла старуха.
— Бабуся, — обратилась к ней Зина, — где Варя? Мне письмо ей нужно передать.
— Давай сюда. Я передам…
— Мне ее лично нужно.
Старуха, колюче взглянув из-под бровей, буркнула:
