Лицо отца перекосилось в злобе.
— Если тебя арестуют и спросят, скажешь, что пистолет нашел. Понял?
Да, сын понял. Понял, что мог простить отцу многое, но только не трусость. Может быть, в ту минуту умерла в нем слепая любовь к родителю. Может быть, в тот день решил сын, что обязательно сменит отцовскую фамилию.
— Какая противная у тебя фамилия! — сказал он утром. — В учебнике зоологии сказано, что пасюк — это вид какой-то крысы.
— Лучше носить крысиную фамилию, — злобно ответил отец, — чем связаться с бандитами.
Володьке, как тогда в лесу, захотелось крикнуть, что он не бандит, бандитом не был и не будет никогда. Но разве этот чужой человек мог понять его? Нет! Володьке могла поверить только мать. Всю ночь он не сомкнул глаз. Было ясно: оставаться в доме отца нельзя. «Пойду я лучше учеником на завод. Общежитие дадут!» — решил парень.
— Буди своего лоботряса! — услышал бы Володька голос мачехи, если бы не ушел ранним утром из отцовского дома навсегда, оставив на столе записку:
«Прощай, отец! За беспокойство извини. Из первой получки вышлю тебе все расходы на меня за ту неделю, что жил у вас. Только учти, что никогда не буду тем, кем ты назвал меня. А сыном меня не считай. За пистолет не бойся! Я не подлец, чтобы выдать того, кто когда-то был мне отцом».
— Баба с возу, кобыле легче! — сказал жене отец, прочитав записку.
* * *
Без отрыва от производства окончил Володя девятый и десятый классы. Потом служил в военно-морском флоте. Заочно учился в институте.
На корабле его любили. Никто не мог так хорошо играть на аккордеоне, никто не мог состязаться с ним за шахматной доской. Многим казалось, что все ему дается легко, что он прямо-таки звезды с неба хватает. Удивляло одно — ему никто не писал писем.
— У тебя нет родных? — спросил как-то Владимира командир. По тому, как помрачнело лицо парня, как сжались кулаки, командир понял, что у него на сердце горе.
Несколько дней ходил Володя темнее тучи, а потом сам пришел к командиру и обо всем, что было на душе, рассказал.
— А теперь сообщите обо мне прокурору. Если вы этого не сделаете, вам грозит судебная ответственность. Есть такая статья в уголовном кодексе.
— Брось, друг, дело тут не в статье. Дело в том, что невозможно всю жизнь носить на сердце такой груз. А потом мать? Почему ты о ней не подумал?
— Мать жалко… Как вспомню о ней, так тоска гложет. Сам к прокурору много раз ходил. Иногда даже до самых дверей доберусь, очередь отстою. Но как прочитаю табличку с надписью «Прокурор», так ухожу обратно.
— А может, трусишь, Пасюк? — спросил командир, положив руку на плечо Володи.
В тот день в кабинет прокурора вошли двое. Высокий юноша, сняв бескозырку, отрапортовал:
— Владимир Пасюк, старший матрос, явился с повинной…
* * *
Первое письмо от сына мать получила неожиданно после многих лет разлуки. Письмо пришло в Челябинск, куда она вновь вернулась. Тысячи раз перечитывала долгожданные строчки.
«Ты говорила, мама, что я твоя надежда. Я не подвел тебя. Как демобилизуюсь, приеду к тебе. Есть у меня мечта стать прокурором. Я не дам жить бандитам. Не позволю, чтобы они калечили ребят, обманом втягивали их в грязные дела. Целую тебя, мамочка».
В том же конверте лежало письмо командира. Мать была счастлива, читая его. Незнакомый человек сообщал о сыне много хорошего. И дело, конечно, было не в том, сколько почетных грамот и наград получил Владимир, а в том, что он не пропал, стал честным человеком.
«Кого благодарить мне за тебя, сынок?» — шептала мать, склонившись над ответным письмом сыну.
«Кого благодарить?..» — думал сын, читая весточку от матери.
Очень много хороших людей встретилось на пути юноши. Каждый из них помогал от чистого сердца.
С тех пор, как Владимир парнишкой уехал из Челябинска, прошло много лет. Недавно он встретился с матерью. Долго целовал ее морщинки, долго гладил ее седую голову, просил простить за прошлое. А она? Какая мать не простит?!
…До рассвета сидели они, перебирая документы, рассматривая фотографии. Среди них снимок жены Владимира и его дочки Иринки.
На улице совсем рассвело. Проснулся город, побежали трамваи и троллейбусы.
