Хлоя всегда старалась не касаться финансового аспекта сделок своих клиентов. Так ей прекрасно удавалось избегать внимания не только Интерпола и полиции, но и весьма раздражавших ее пронырливых детективов из агентства «Джонс и Джонс».
По мнению Хлои, ее работа заключалась в том, чтобы отыскать вещь, а потом свести покупателя и продавца. За свои услуги она получала комиссионные, а потом — дай бог ноги, как выражалась тетушка Филлис.
Хлоя оглянулась на статуэтку: девятнадцатый век, Викторианская эпоха. Это было время очень искусных подделок.
— Прекратите называть ее подделкой! — взорвался Пэддон. — Я чувствую подделку с первого взгляда.
— Не расстраивайтесь, сэр. Множество весьма солидных учреждений — Британский музей, Метрополитен-музей, — не говоря уж о владельцах частных коллекций, например таких, как вы, были обмануты мастерами фальсификации той эпохи.
— Не расстраиваться?! Я заплатил за эту штуку целое состояние! Ее происхождение безупречно.
— Уверена, Крофтон вернет вам деньги. Вы же сказали, что у него отличная репутация. Безусловно, он тоже был введен в заблуждение. Можно спокойно утверждать, что вещь ходила по рукам с восьмидесятых годов девятнадцатого века и ее перемещения не регистрировались. — Хлоя действительно так считала. — Однако в данных обстоятельствах я не могу рекомендовать своему клиенту приобрести ее.
Лицо Пэддона исказил такой гнев, что он начал напоминать бульдога.
— Да вы только взгляните на эти изящные иероглифы!
— Согласна, сделаны прекрасно.
— Потому что сделаны во времена Восемнадцатой династии, — сквозь зубы процедил Пэддон. — Я собираюсь обратиться за консультацией к другому специалисту.
— Ну разумеется. А теперь прошу меня извинить. Мне пора. — Хлоя подхватила черный кожаный рюкзачок. — Не надо меня провожать. — И она быстро направилась к двери.
— Подождите! — Пэддон бросился за ней следом. — Вы собираетесь рассказать все своему клиенту?
— Видите ли, он платит мне за экспертную оценку.
— Я могу привести ему сколько угодно экспертов, включая Крофтона, с абсолютно иным мнением.
— Уверена, так и есть. — Хлоя действительно в этом не сомневалась. Маленькую статуэтку считали подлинной с самого дня ее изготовления. И наверняка ее подлинность подтвердили множество экспертов.
— Мисс Харпер, очевидно, вы пытаетесь таким образом добиться от меня дополнительных комиссионных? — фыркнул Пэддон. — Нет проблем. Какую сумму вы хотите? Если она разумна, мы сможем договориться.
— Прошу прощения, мистер Пэддон. Так я не работаю. Подобное соглашение очень повредит моей профессиональной репутации.
— И вы называете себя профессионалом? Да вы просто-напросто дешевый посредник, плутающий в дебрях антикварного рынка. Если бы я знал, что вы настолько невежественны, то ни за что не позволил бы вам осмотреть вещь. Более того, можете быть уверены, что я никогда больше не обращусь к вам за консультацией.
— Разумеется, мне очень жаль, что у вас сложилось такое мнение, но, возможно, вам стоит учесть одну деталь.
— Какую именно? — крикнул он ей в спину.
Хлоя остановилась у самой двери и оглянулась.
— Если вы все же когда-нибудь наймете меня, то будете знать, что получите честную оценку, и будете уверены, что меня не перекупят.
Она не стала ждать ответа, вышла на галерею, спустилась вниз и по коридору прошла в холл большого дома. Женщина в униформе подала ей по-прежнему влажное пальто и широкополую шляпу.
Хлоя оделась. Тренч подарила ей тетушка Филлис. Свои активные годы тетушка провела в Голливуде и утверждала, что знает, как должны одеваться частные сыщики, потому что была знакома со множеством звезд, игравших подобные роли. Мнение Филлис насчет стиля вызывало у Хлои некоторое сомнение, но у пальто было множество карманов, и это ей нравилось.
Снаружи она остановилась на ступенях крыльца и натянула шляпу почти на глаза. Снова пошел дождь. Было всего пять часов, но стояла полная темнота. Что делать: таково начало декабря на северо-западе Тихоокеанского побережья. Дождь и темнота здесь обычное дело в это время года. Некоторые считают, что это создает неповторимую атмосферу, и не возражают против коротких дней, потому что знают — нечто вроде кармического равновесия даст летом свои плоды, и солнце будет светить почти до десяти часов вечера.
