Тогда Бонапарт перешел к угрозам, напомнив, что располагает вооруженной силой. Затем он вышел из зала. Дела его были плохи, кроме этого, ему необходимо было объясниться с Советом пятисот, где к нему относились гораздо хуже.
Во второй зал Бонапарт вошел в сопровождении нескольких гренадеров. Но если бы на него накинулись сотни людей, эти гренадеры не смогли бы спасти жизнь Бонапарта, а это было весьма вероятно. Поэтому генерал Ожеро, который был под началом Наполеона в итальянском походе, пошел вслед за ним. Перед самым входом в зал Бонапарт неожиданно обернулся и произнес: «Ожеро, помнишь Арколе?» Наполеон напомнил тот решающий момент битвы, когда он бросился под огонь австрийской артиллерии со знаменем в руках на Аркольский мост.
После этих слов Бонапарт решительно открыл дверь — сразу же он услышал гневные крики, которыми встретили его появление: «Долой разбойника! Долой тирана! Вне закона! Немедленно вне закона!» Несколько депутатов кинулись к нему, схватили его за воротник, кто-то пытался вцепиться ему в горло. Наполеон никогда не отличался физической силой, а поэтому вскоре был едва ли не задушен возбужденными депутатами. Но несколько гренадеров успели окружить помятого Бонапарта и вывели его из зала. Депутаты возвратились на свои места и с яростными криками потребовали голосовать за предложение, которое объявляло генерала Бонапарта вне закона.
Дело в том, что в этот день в Совете пятисот председательствовал Люсьен Бонапарт — родной брат Наполеона, который тоже был в заговоре. Это немало способстсвовало успеху переворота. Придя в себя после этой безобразной сцены, Наполеон тут же принял решение разогнать Совет пятисот силой, попытавшись извлечь из зала заседаний своего брата. Это ему удалось без особого труда. Когда Люсьен оказался рядом с Наполеоном, то генерал предложил ему в качестве председателя обратиться к фронту построенных войск с заявлением. Он должен был объявить солдатам, что жизнь их начальника в опасности и попросить «освободить большинство собрания» от «кучки бешеных».
Люсьен выполнил просьбу брата. После этого раздался грохот барабанов и гренадеры под предводительством Мюрата вошли во дворец.
Двери зала заседаний распахнулись, и гренадеры с ружьями наперевес ворвались в зал. Они быстро очистили помещение. Неумолкаемый барабанный бой заглушал крики, и вскоре депутаты стали спасаться бег ством. Кто-то бежал через двери, некоторые, разбив окна, выпрыгнули во двор — все это продолжалось н? более пяти минут. Солдатам был дан приказ депутатов не убивать, не арестовывать.
Депутаты, выбежавшие на улицу, оказались среди войск, которые со всех сторон подходили к дворцу. Генерал Мюрат скомандовал своим гренадерам: «Вышвырните-ка мне всю эту публику вон!»
Неожиданно солдатам приказали выловить нескольких разбежавшихся депутатов и привести их во дворец. После этого было принято решение составить из пойманных «заседание Совета пятисот » и вынудить их принять декрет о консульстве. Несколько перепуганных депутатов были пойманы и приведены во дворец. Они тотчас же сделали то, что от них требовали, после чего их отпустили — перед этим они вотировали собственный роспуск.
Затем Совет старейшин уже без всяких возражений принял декрет, согласно которому вся власть над республикой передавалась трем лицам, которых назвали консулами. Ими были Бонапарт, Сиейес и Роже-Дюко, так как Наполеон посчитал, что небезопасно пока становиться единоличным правителем. Кроме этого, он прекрасно понимал, что оба бывших директора не представляют для него какой-либо опасности. Это прекрасно понимал и Роже-Дюко, а Сиейес должен был убедиться в этом в самом скором времени.
В два часа ночи все три консула принесли присягу на верность республике. После этого Бонапарт сразу же уехал из Сен-Клу. Вместе с ним ехал Бульен. Впоследствии он отмечал, что Бонапарт во время всей поездки оставался угрюм и до самого Парижа не проронил ни слова.
Как бы там ни было — мечта Наполеона сбылась. Этой ночью он фактически стал диктатором.
ГЛАВА 3
ЕВРОПА НАКАНУНЕ НАПОЛЕОНОВСКИХ ВОЙН
СОБЫТИЯ В АНГЛИИ КОНЦА XVIII ВЕКА
