14 августа Законодательным собранием был принят декрет о разделе общинных земель. Согласно ему, конфискованные земли эмигрантов было разрешено сдавать мелкими участками от 2 до 4 арпанов (примерно от 0,5 до 1 га) в бессрочное владение за годовую ренту или передавать в полную собственность с уплатой наличными. На следующий день было принято постановление о прекращении всех судебных преследований по делам, которые были связаны с бывшими феодальными правами. 25 августа Законодательное собрание постановило отменить без выкупа все феодальные права владельцев, которые были не в состоянии их доказать соответствующими документами.
Таким образом, аграрное законодательство, принятое в августе 1792 года и удовлетворившее основную часть требований крестьянства, было прямым результатом свержения монархии.
Сразу же после победы восстания 10 августа начался решительный перелом в ходе военных действий, которые велись на внешних границах государства. Уже 19 августа прусская армия перешла границу Франции и, развивая наступление, проникла в глубь страны.
23 августа прусские войска взяли крепость Лонгви, которую без боя сдал комендант-изменник. 2 сентября пал город Верден — последняя крепость, которая прикрывала подступы к Парижу. Войска интервентов ускоренным маршем шли на столицу Франции, уверенные в своей легкой победе.
Смертельная опасность нависла в эти дни над революционной Францией. Жирондисты проявили колебания, слабость и трусость — они готовы были сдаться на милость победителя. В то же время якобинцы обнаружили свою большую внутреннюю энергию. Они подняли на ноги все демократическое население Парижа. Им удалось разбудить в людях патриотические чувства. Это привело к тому, что мужчины и женщины, дети и старики все стремились внести свой вклад в дело борьбы с врагом. «Набат гудит, но это не сигнал тревоги, а угроза врагам отечества. Чтобы победить их, нужна смелость, еще раз смелость, всегда смелость, и Франция будет спасена», — говорил Дантон.
По Парижу поползли слухи о том, будто бы заключенные в тюрьмах контрреволюционеры подготавливают мятеж. Народ, и уходящие на фронт добровольцы вечером 2 сентября ворвались в тюрьмы. По Парижу полились реки крови, началась ужасная резня. Со 2 по 5 сентября в тюрьмах было казнено свыше 5 тысяч заключенных. Этот чудовищный акт наглядно показал кровавый характер революционного движения и окончательно разбудил темные силы, дремавшие до сих пор в народе, который теперь жаждал крови. Сейчас многим стало ясно, что на этом убийства не прекратятся. Так оно и произошло впоследствии.
А тем временем 20 сентября 1792 года у селения Вальми произошло решающее сражение между революционными французскими войсками, значительную часть которых составляли необученные, необстрелянные, а также плохо вооруженные добровольцы, и войсками интервентов — вышколенными, хорошо вооруженными. Прусские офицеры с насмешкой и самоуверенностью предвещали быструю решающую победу над «революционным сбродом». Но они недооценили разъяренный народ, руки которого были обагрены кровью соотечественников, а поэтому торжествовали рано. С пением «Марсельезы», с возгласами «Да здравствует нация!» французские солдаты отбили двукратную атаку прусских войск и заставили интервентов отступить.
Очевидцем этого сражения был Иоганн Вольфганг Гете. Вскоре он заметил, что битва при Вальми положила начало новой эпохе в мировой истории. Гениальный поэт оказался прав: Вальми была первой победой революционных войск над хорошо обученными и вооруженными войсками монархических государств Европы.
Победа при Вальми привела к тому, что французские войска перешли в наступление по всему фронту и вскоре изгнали интервентов со своей территории, сами вступив на территории соседних стран. 6 ноября 1792 года они одержали крупную победу над войсками Австрии при Жемаппе, после чего французские войска оккупировали всю Бельгию и Рейнскую область.
КОНВЕНТ
В тот день, когда произошла решающая битва при Вальми, в Париже было открыто заседание Национального Конвента, который был избран на основе всеобщего избирательного права. В Конвенте было 750 депутатов, 165 из них принадлежали к фракции жирондистов, около 100 — к фракции якобинцев. Следует отметить, что население Парижа избрало своими депутатами только якобинцев, в числе которых были Робеспьер, Марат и Дантон, остальные же депутаты не примыкали ни к одной их партий, их иронически называли «равниной» или «болотом».
