С особенным презрением он отстранялся от ТВ-триллеров со взрывными устройствами, на коих было крупное, демонстрационное, явно для зрителей, «табло времен», отсчитывавшее минуты, секунды и доли их до взрыва. И спасали положительных героев, ловили или убивали отрицательных тютелька в тютельку в последнюю секунду. Нет таких «табло» во взрывных устройствах.
…А вот завела человека обстановка, сделанные им самим выводы – верные! – и поднимается он по этажам руководимого НИИ с ломом в руках, полный решимости. Лицо раскраснелось, дыхание прерывистое, мышцы напряжены – просто лысый Шварцнегер или Сталлоне, а не астрофизик и экс-доцент.
Табло Времен на каждом этаже пикали, отщелкивали сотки. Не триллерное у них было назначение, для удобства работы – и вот, пожалуйста. Отмеряли Шторм-циклы по 5 сотых секунды – последние перед вспышкой.
9
Вышка ГиМ-3, К200
День текущий ноября 15.3342-й, от начала года
астрофизического 329.3342-й. В Катагани
по-старинке текла 2-я минута 15-я секунда 9-го часа
будет ли за ней 3-я минута, неясно: на уровне К150
пошло 28+50 октября, а от старта Любарского из
Овечьего истекли шестые К-сутки работ с ГиМ-3
подготовки к захвату МВ-астероидов. Даже от посадки
Любарского на вертодром, от начала его подъема
здесь минули семь часов
Миша Панкратов раздал Климову, НетСурьезу и Терещенко принесенные бутерброды. Открыли большой термос с кофе, разливают по стаканчикам.
Бутерброды эти для всей честной компании Аля приготовила уже в «верхней квартире».
У каждого свои дела, свои события. У нее их наверху оказалось немало.
Ну, во-первых, кот Мурчик. Он действительно отощал, запаршивел, даже малость одичал. Мишке было явно не до него. Пришлось кормить, мыть в ванной при участии Димки, Сашки и Игорька. А поскольку их ликующего визга и стремления подружиться Мурчик активно пугался, то получились и царапины, и замазывание их зеленкой, и неизбежное хныканье с переходом в плач. Пришлось пристыдить, напомнить, что они мужчины.
Во-вторых, уборка. В «люксе» был тихий ужас с разбросанной одеждой, немытой посудой и засохшими объедками. Два часа – и надо будет еще помыть пол.
В-третьих, осложнились снова отношения близнецов с котом, в результате чего Димку пришлось поставить в угол, а Сашка сам стал в другой из солидарности. Так у них было заведено с одного года, никто их этому не учил. Димка был старший и ведущий, соответственно и проказил больше; сейчас он из угла обличал семейные порядки, при которых ребенок не имеет права взять кота за хвост:
– Я только взял и почти не тянул!.. Если бы Мурчику было неприятно, он сам смог бы за себя постоять! Он умеет царапаться – и еще как! Вот и вот… А раз он меня снова не поцарапал, ему не было ни больно, ни неприятно. Он тебя не просил за него заступаться, даже не мяукал. А ты!..
Логика была безукоризненна, почти как у адвоката в суде. Речь тоже – с правильным выговором звука «р» и всех прочих. (Аля и Миша никогда не сюсюкали с малышами и не позволяли этого другим.)
Аля смотрела, прислонясь к двери. «Неужто им по два годика, не больше ли? Я в два года так не могла…»
Наиболее осознал несправедливость содеянного над ним сам Димыч. Дальнейшие эмоции уже не вмещались в слова, и в «А ты!..» звук «ы» сам по себе растянулся в «ы-ы-ыыыы!..» и затем перешел в «э-э-эээ!..» К нему присоединил свое такое же мнение и Сашич из другого угла.
Годовалый шатен Игрек Люсьенович участия в распре не принимал. Зубки у него уже прорезались, но личность еще нет; права не качал. Сейчас он поочередно смотрел на всех Панкратовых блестящими глазами и сосал палец.
(– Люсь, а от кого он? – допытывалась Аля у его матери.
– Ко мне все трое наведывались, я никому не отказывала, – лихо созналась та. – Когда еще так подфартит: одна на всю «открытку» целый год.
– И Дусику Климову?
– А что, он еще вполне. Он мне стихи читал, про звезды рассказывал… А Игорек, наверно, все-таки от Васеньки. От Шпортька. С ним было лучше всего. Недаром его Нюська теперь на меня волчицей смотрит…)
Ну, далее было умывание, обед – в компании с привыкшим уже к ним Мурчиком (но без папы, заработавшимся наверху… так и дети от него отвыкнут). Мертвый час, приготовление бутербродов и большого термоса с кофе. Выход со всеми троими на крышу – пообщаться.
