А когда навелись – ам! – и взяли. Втянули.
Это – после лабораторной проверки, понятно – и опробовали 14 октября на пировавших в Ицхелаури. Раньше бы так избирательно точно не смогли: или всех, или никого. Заодно убедились и в том, как быстро К-луч-миллиардник превращает напроказившего жлоба-номенклатурника в С-В, в скелет и вонь.
Это тоже было вроде лабораторной проверки. А может, и примерки. Через облака.
Главным теперь – и в тот же буквально день – стала исходная нацеленность «максутиков» на площадке в Овечьем ущельи вверх. Мимо облаков, теперь они были помехой. И намного дальше. В космос. На астероидный пояс. Неспроста эта их нацеленность с самого начала блазнилось директору Любарскому как некий намек.
2
День текущий 10,6112 октября
то есть 11 окт 14 ч 28 мин
К1, Овечий филиал
Планеты были неинтересны – соринки в околосолнечной круговерти пространства
Да и Солнце тоже – комок светящейся пены в центре вихря
Интересно там, как и на Земле, было то, что можно взять
…Здесь уж побоку пошли все симпатии-антипатии, интеллектуальные обиды. Подключился Буров, привлекли, привозя ее в Овечий Филиал вместе с детьми, с Димычем и Сашичем, Алю как главную по мостовым схемам. И первых проверках идеи НетСурьеза обнаружили чудесную вещь:
– заброшенный на десятки миллионов километров в космическую высь, в астероидный пояс самостягивающийся НПВ-луч начинал вибрировать, когда в кончике его оказывалась «добыча». Так вибрирует туго натянутая леска, если на уду попадается серезная рыбина. Это заметили сперва по приборам, затем Буров быстро перевел эффект в звучание. И оказалось, что по высоте тона этого звчания можно как бы «взвесить» попавшйися астероид: чем он крупнее и тяжеле, тем выше звук.
Внешне, геометрически протянувшееся за орбиту Марса из Овечьего ущелья Неоднородное Пространство-время (чужое, добытое, это стоит помнить, из МВ в Шаре) и представляло собой леску, тонкую струну. Но внутри, физически оно было многотысячекилометровым в поперечнике; пространственная труба, сравнимая по диаметру с планетами. И то, что оказывалось там около НПВ-острия этой «иглы», отнюдь не насаживалось на нее, а легко и свободно входило внутрь. Далее – жабье втягиванье НПВ-языка – и добыча на Земле.
Подобно тому как сначала Ловушками брали у владельцев то, что плохо лежит;
– и потом в окрестности Овечьего хватали ими тоже то, что неаккуратно лежит в горах (именно неаккуратно, небрежно – и посему чревато сходом лавин или оползней);
– а равно, впрочем, и то, что уже оползло, завалило ущелье или проход между горами… то есть для пользы человечества, конечно, не корысти ради; специально находили такие места, обозревая отраженным от облаков НПВ-лучом… нет, серьезно!..
– так вот, подобно этому и в космосе брали соответственно то, что, по мнению двух наибольших авторитетов, Дусика и Бармалеича… ну, не сказать, чтобы плохо лежало (там ничего не лежит), но, во всяком случае, плохо, ненадежно вращалось на орбитах; с большим, например, эксцентреситетом.
– …если еще эксцентреситет увеличится, то астероид, того и гляди, перейдет с эллиптической орбиты на параболу, уйдет в кометы – ищи-свищи… так лучше давайте мы его заберем. Пока не пропал, – довод Климова, с которым с кривой улыбкой соглашался и Варфоломей Дормидонтович.
Разровняли Ловушками-фрезами выше Филиала площадку-котлован в несколько километров, устроили здесь «плоский схрон» при К20; помещали туда для оценки и просмотра первые уловленные космические глыбы. Глыбы километрового размера при захвате давали себя знать низким шмелиным гулом в динамике ЛОМДа.
Оптимальны были именно километровые астероиды. Со всех позиций: во-первых, не зарегистрированы астрономами, бесхозны; во-вторых, их много; в-третьих, легко узнать-«взвесить» по характерному гулу НПВ-луча – и, наконец, удобны, в самый раз для дальнейших манипуляций. Они хорошо садились на титановое корыто, также распыляясь и дробясь снизу: самопритирались. И выходила примерно равная высота выстраивающегося на полигоне каре таких валунов (среди коих уже затерялись первые «острова», опорные пункты недавних наблюдений).
