Вселяне - страница 126
Снова картина стабилизировалась, мелькание тысячелетий-секунд мало что меняло. Буров повернул клювик переключателя к «1:100» – режим «кадр-век», десять тысячелетий в секунду. По нашим меркам жутко быстро, а для планеты не очень: миллиард ее лет – если они сравнимы с нашими – растянется на тридцать часов, Виктору Федоровичу ни кофе, ни харчей не хватит.
И снова ожила поверхность застывшего, успокоившегося было мира: росли, отбрасывая все большие тени вблизи терминатора, новые горные страны, а в других местах твердь опускалась. Замкнутые «водоемы» (вода ли была в них?) переползали туда, как амебы, шевеля ложноножками-берегами. И един был во всем темп изменений, миллионолетний ритм дыхания суши.
Виктор Федорович поддался гипнозу MB, смотрел увлеченно и с удовольствием. Нет, слабы были по впечатляющей силе Галактики и звезды в них – блестки на новогодней елке! – против зрелища творящей свой облик планеты, большого настоящего мира! «А ведь и наши моря когда-то так переползали-переливались, и Каспий, и Черное, и Балтика… А их бывшее дно выпирало Кавказом или Скандинавским хребтом».
Но – и этот ритм замедлился, сник за десяток минут. И звучание в динамиках опять стихло до шелеста, до шипения. Под стать звукам что-то чуть подрагивало в самых мелких деталях гор, берегов, островков на планете; то ли это было от дальнейшей жизни шара, то ли сказывались неточности импульсного снования кабины ГиМ.
Буров решил не досматривать «передачу» о жизни планеты до конца. Отступил во времени и пространстве – и понял, что и не смог бы ее досмотреть: слишком далеко снесло звезду-светило вместе с планетами от оси «электрической трубы», дальше изгибать эту ось полями было рискованно. Он выключил свой импульсный режим, плавно опускал кабину. Уходила в черноту, уменьшалась до горошины, до голубой искорки, сникали в ничто планета с материками и морями, огромный живой мир; удалилось, сворачиваясь в яркую точку, и ее благодатное солнце, включилось в общий хоровод звезд. Вот и все звезды сблизились, небо из них свернулось в галактический рукав, а он впал в великолепно сверкающее шаровое ядро. Галактика удаляется, голубея, сближается с другими – и видно теперь, что все они не сами по себе, а искрящиеся метки-вихрики в потоке материи-времени.
Зрелище философское, отрешающее, грустное. Вспомнив о закончившей свой жизненный путь в глубинах Меняющейся Вселенной планете, своей первенькой, Виктор Федорович вздохнул.
Он отступил вниз по «полевой трубе» как раз настолько, чтобы многие миллиарды лет новой Вселенской Ночи уложились в несколько часов – для отдыха. Включил в кабине свет – забыл, что надо конспирироваться. (Свет засекла охрана, была легкая тревога, происшествие попало в сводку.) Впрочем, теперь это не имело значения: он сделал, что наметил, достиг, победил. Буров добыл из холодильника бутерброды, термос, бутылочку «Фанты», поел, запивая и расхаживая по свободной диагонали кабины из угла в угол. Погасил свет, растянулся на матрасе. Рассчитывал поспать, но сон не шел – просто глядел, как над куполом кабины колышется сиреневая муть. Воображение вместе с памятью недавнего опыта подсказывало, что мир, который он синхронно наблюдал, равновеликий с земным, – точка в этом объемном волнении MB; а жизнь его – краткий миг, не дольше вспышки молнии. От таких мыслей не очень уснешь.
Отдохнул, встал. Зарядил видеомаг и кинокамеры, нацелил их объективы в центр купола. Сел к пульту, включил поля – кабину вынесло в начинающийся Шторм, День Брахмо. Вошел в него, затем в формирующуюся Галактику; выбрал беременную планетами прото-звезду, включил импульсный режим – и сноровисто, без ошибок повторил опыт, снимая жизнь планеты на пленки.
…И случился эпизод, о котором Виктор Федорович потом вспоминал: когда планета над головой, над кабиной формировала свой самый выразительный и прекрасный облик – приспичило по малой. Пи-пи. Да так, что, подкручивая верньеры настройки, Буров едва не пританцовывал. Наконец освободился, достал банку, с наслаждением помочился – и при этом не только умом, но и всей спиной, щекоткой в позвоночнике сознавал, что гремящий громадный мир над ним пережил за это время не одну геологическую эру…
