Гораздо более приближенным к понимаю многомировой природы реальности можно, видимо, считать роман все того же Уэллса «Люди как боги» (1923). В этом романе герои действительно оказываются в мире, отличном от нашего. В мире, расположенном не в нашей реальности, не в нашем пространстве-времени. Остров Утопия, скажем, хотя и является «местом, которого нет», тем не менее, по представлению Мора, мог быть расположен где-то в обычном океане. Страна, куда попадают герои Уэллса, физически (что подчеркивается автором) существует в ином мире, иной вселенной, не связанной с нашей общим происхождением. Иными словами, это первое в серьезной литературе упоминание о так называемом «параллельном мире» — термин на самом деле появился чуть позже, в 1931 году, но именно о параллельном мире идет речь в романе Уэллса. Именно этот роман и его последующие многочисленные апологетические реминисценции положили начало ошибке или, точнее, недоразумению, которое многие годы мешало (даже профессиональным физикам, не говоря уж о «простых» читателях фантастики) правильно понимать сущность многомирия, как системы (множества) миров (вселенных), имеющих общее происхождение. Между тем, это чрезвычайно важно для понимания аксиоматики многомирия, о чем мы еще будем говорить впоследствии. Возвращаясь к роману «Люди как боги», хочу подчеркнуть принципиальное отличие сугубо фантастического представления о «параллельных мирах» от физического современного представления о многомирии.
К сожалению, физики в работах конца ХХ — начала ХХI века, связанных с многомирием, часто также пользовались термином «параллельные миры» — красивым, но искажавшим суть явления. Параллельные прямые не пересекаются нигде в пространстве и никогда во времени. Попасть с одной из параллельных прямых на другую возможно, только если провести еще одну прямую, пересекающую обе параллельные. Параллельные миры — миры, по определению не способные каким бы то ни было образом взаимодействовать друг с другом, в частности, один мир не может стать причиной появления другого. Как мы увидим в дальнейшем, параллельные миры, конечно же, существуют и в реальном физическом многомирии, но являются лишь незначительной (точнее — пренебрежимо малой) частью в множестве миров многомирий, примерно такой по значимости и влиянию, каким является, скажем, ноль (или любое другое число) на бесконечной числовой оси. Казалось бы, несущественное уточнение, но на самом деле имеющее очень важное психологическое значение. Надо полагать, читатель знаком с понятие «психологическая инерция», когда общепринятый термин, к употреблению которого пользователь давно привык и, как ему кажется, прекрасно понимает содержание, оказывает влияние на процесс мышления, играя ту же роль, которую играют для лошадей шоры, не позволяющие смотреть по сторонам и, таким образом, предельно (порой — беспредельно, поскольку речь идет о бесконечно большом числе вариантов) суживая когнитивные возможности.
Вернемся, однако, к роману Уэллса, анализ которого показывает, что в данном случае мы имеем дело именно с параллельным миром. Персонажи романа попадают в мир, который развивался, хотя и по аналогичным законам, но не имел с нашей реальностью общих корней в прошлом. Герои романа в данном случае играют роль той третьей прямой, которая пересекает две параллельные прямые. В дальнейшем мы вернемся к психологической стороне этой проблемы.
Гораздо более важными и интересными для многомировой картины реальности являются, как мне представляется (мы сейчас говорим о литературе, а не о физике), два забытых фантастических рассказа: «Часы, которые шли вспять» Эдварда Митчелла (1881 год) и «Бесцеремонный Роман» Виктора Гиршгорна, Игоря Келлера и Бориса Липатова (1928 год). Речь в этих рассказах не идет о физическом многомирии — во всяком случае, сами авторы об этом, похоже, не задумывались. Однако, по сути, в этих рассказах говорилось о возможности возникновения точки ветвления в истории — в некий момент совершается не то действие, которое, как полагают персонажи (и автор), было совершено в «реальности». Я беру в данном случае слово «реальность» в кавычки, поскольку оно не обладает в данном случае однозначностью (единственностью). Результатом принятого альтернативного решения (выбора) исторические события начинают идти не так, как нам это известно из истории (или, как у Митчелла, наоборот — события, развивавшиеся по альтернативному варианту, начинают происходить так, как нам из истории известно). В обоих случаях происходит ветвление, возникают две альтернативные ветви, два мира, две вселенные, не являющиеся одна частью другой.
