Грейс хотелось что-нибудь сказать, но слова утешения, пожалуй, принесли бы сейчас больше вреда, чем пользы. Она сильнее сжала руль и взглянула в зеркало заднего вида. Эмма и Макс сидели, не поднимая голов, нажимая большими пальцами на кнопки крошечных консолей, и Грейс вновь ощутила все сметающую волну чувств, неудержимый взрыв в мире норм и стандартов, благословение в повседневной рутине.
— Вы не против заехать к патологоанатому? — спросил Дункан.
Грейс колебалась.
— Здесь всего миля. На следующем светофоре поверните направо.
Была не была, подумала Грейс. Дункан, как штурман, указывал дорогу и через минуту кивнул вперед:
— Вон тот угловой дом.
В клинике явно преобладали стоматологи и ортодонты — в холле пахло специфическим антисептиком, который у Грейс всегда ассоциировался с просьбой прополоскать и сплюнуть, зато второй этаж занимали офтальмологи, предлагавшие лазерную операцию в день обращения. Согласно схеме, Салли Ли, доктор медицины, сидела на первом этаже.
Секретаря не было. Дверь звякнула, когда они вошли. Меблировка была самая скудная — два расшатанных дивана и одинокая мигающая лампа, за которую постыдились бы просить хоть цент на любой гаражной распродаже. Единственный журнал оказался каталогом инструментов патологоанатома.
Худая утомленная азиатка лет сорока высунула голову из-за двери смежного кабинета.
— Привет, Скотт!
— Здравствуй, Салли.
— Кто это с тобой?
— Грейс Лоусон. Она мне помогает.
— Очень приятно, — сказала Салли. — Сейчас я выйду.
Грейс разрешила детям играть в «Геймбой». Опасность видеоигр состоит в том, что они отрывают человека от реального мира. Прелесть видеоигр состоит в том, что они отрывают человека от реального мира.
Салли Ли открыла дверь:
— Проходите.
Она была одета в чистый хирургический костюм и туфли на высоких каблуках. Из нагрудного кармана торчала смятая пачка «Мальборо». В так называемом офисе словно пронесся один из легендарных ураганов времен колониальной Америки: множество бумаг каскадами, почти водопадом, свешивались с полок и с письменного стола, прижатые открытыми учебниками по патологии. Стол был старый, металлический — наверное, купленный на распродаже в какой-нибудь старой школе. Никаких фотографий, ничего личного, кроме огромной пепельницы в самом центре столешницы. По углам громоздились штабеля журналов, некоторые уже рухнули. Хозяйка кабинета, явно не морочившая себе голову поддержанием порядка, опустилась на стул, стоявший у стола.
— Сбросьте этот хлам на пол и садитесь.
Грейс сняла бумаги со стула и присела. Скотт Дункан сделал тоже самое. Салли Ли положила сложенные руки на колени.
— Скотт, ты знаешь, что я не умею разводить политес. К счастью, мои пациенты не жалуются. — Ли одна засмеялась своей шутке. — Теперь вы понимаете, почему у меня нет бойфренда. — Врач водрузила на нос очки и принялась перебирать папки. — Вы знаете, почему настоящие неряхи ничего не теряют? Они знают, где что лежит… Дудки, я не могу найти… А, вот она.
Салли Ли вытянула из стопки бурый скоросшиватель.
— Это отчет о вскрытии моей сестры?
— Да.
Салли протянула папку Дункану. Грейс подалась ближе и впилась взглядом в страницы. На каждой вверху было написано «Дункан, Джери», а ниже шли фотографии. Увидев на одной из них коричневый скелет на металлическом столе, Грейс смущенно отвернулась, словно подглядев чужой секрет.
Пристроив ноги на край стола, Салли Ли заложила руки за голову.
— Скотт, тебе как: всю песню с припевом об уникальных возможностях современной патологоанатомии или сразу результат?
— Песню пропустим.
— На момент гибели твоя сестра была беременна.
Дункан вздрогнул, словно от прикосновения электрошокера. Грейс не шелохнулась.
— Не скажу точно, какой срок, но не больше четырех-пяти месяцев.
— Не понимаю, — выдавил Скотт. — Должны же были сделать вскрытие сразу после пожара?
Салли Ли кивнула:
— Разумеется.
— Как же они такое пропустили?
— По-моему, они все видели.
— Но мне никто…
— А с какой стати? Ты кто был тогда, студент с юридического? Твоим родителям, может, и сообщили. Твоя сестра погибла в результате пожара, а беременность, видимо, сочли не относящимся к делу фактом.
