Глава двенадцатая
НЕОКОНЧЕННЫЙ МЕСЯЦ
Никогда, кажется, люди не были так деятельны и полны надежд, как ранним летом сорок первого года. Володя каждое утро бежал к домашним с газетой, громко объявляя на ходу:
— Огромная добыча угля в Донбассе!
Или:
— Ожидается небывалый урожай.
Или еще что-нибудь такое же: общее и значительное.
Но было много интересного и вокруг. Даже во дворе. Когда жильцов спрашивали об их жизни, они отвечали: «Спасибо, без перемен». А перемены были.
Как раз перед майским праздником стало известно, что муж Поли, пограничник Лев Штаркман, отлично выполнил боевое задание на Дальнем Востоке и был награжден. Поля кружилась и пела и твердила Мире, что ее отец герой. Довольная бабушка хмурилась:
— Нечего забивать ребенку голову. Главное, он скоро будет здесь.
Митя Бобриков избавился даже от троек; он собрал вместе с Володей приемник и теперь уже не говорит, что ему только спать хочется, хотя племянница все еще не устроена и по-прежнему неспокойна.
Скоро он поедет в Артек. Ольга Битюгова сказала:
— А я буду совсем рядом: мой санаторий в Гурзуфе.
В субботу вечером Володя пошел в кино. Немного смутно было на душе, оттого что Битюгов сказал сегодня ему и Коле:
— Конечно, мы сильнее всех. Но международное положение очень тяжелое: вся Европа в огне, и не может быть, чтобы нас это не задело.
Но потом опять стало весело. В хронике показывали как раз то, о чем Володя недавно прочитал в газете. На экране высилась домна; корреспонденты задавали вопросы трехглазым шахтерам, и те отвечали уверенно и спокойно. А гости записывали и удивлялись. И то же было на Сталинградском тракторном, где выступали стахановцы и шли одна за другой новые сильные машины. Потом показали Нину Думбадзе, знаменитого дискобола. Она красиво замахивалась диском и сама была удивительно хороша.
«Облик нашей жизни», — думал Володя.
У выхода он увидал Машу и Дусю.
— Что это вы такие веселые?
— А ты?
— Я всегда такой.
— Ну, и мы, — сказала Маша.
Она переглянулась с Дусей.
— Я вижу, у вас секрет.
— Ага. В день ее рождения, — Дуся хихикнула, указав на Машу, — ребеночек появится.
— Как?
— Родится, — таинственно прошептала Дуся.
— У кого?
— У Верочки Шариковой, у нашей соседки.
— Откуда же вы знаете когда? И даже в какой день?
— Вера Васильевна сказала.
— А это значит, под Новый год, — пояснила Маша.
— Ага! — повторила Дуся. Ее переполняли разные новости, которые она успела узнать. — А ей, — она опять указала на Машу, — знаешь что задали? Десятую сонату Бетховена!
— Должно быть, трудная вещь? — спросил Володя.
— Не очень, — сказала Маша.
— Но и не легкая!
Маша уже знала, что трудность сонат не возрастает по номерам и что десятая соната Бетховена легче восьмой и даже второй. Но ей не хотелось огорчать Дусю и конфузить ее перед мальчиком, который ей нравится.
Вернувшись домой, Маша застала почти всех жильцов на кухне. У всех было приподнятое настроение. Пекли, готовили на завтра. Но вот Вера Васильевна, которая всегда последняя уходила из кухни, объявила, что пора спать: «Что, в самом деле, за бессонное царство!»
— Сейчас, сейчас, — весело отозвалась Оля Битюгова, хлопотавшая у своего стола.
Наутро предстояло ехать в Крым, и она заготовляла еду на дорогу. Ей было гораздо лучше. Семен Алексеевич вышел из своей комнаты и стал неловко помогать. И сквозь тревогу любовался Олей, которая разрумянилась и была очень мила. Даже ямочки обозначились на ее щеках — след ямочек, давно пропавших.
— Завтра поспим, — сказала Варвара.
