– Ни учебников, ни тетрадей, – объявила она. – В них сплошная теория, а от нее мало толку. Вот это, – она кивнула на листы, – другое дело.
– А что это?
– Жизнь, дорогая. Языку может научить только жизнь. Пособия, таблицы, экзамены, сертификаты – бессмыслица, на которую тратится уйма времени.
– А это краткий курс?
– Более чем. Впрочем, это зависит от вас. Здесь всего восемь уроков. Кто-то осваивает за месяц, а кому-то и года мало. Держите, – она протянула Натке листы. – Вернете при случае.
– Что? Я не понимаю? То есть как «при случае»?
– Вы хотите выучить язык или нет?
– Да. Конечно!
– Тогда берите и осваивайте. Задания придется переводить. Да и все остальное зависит, в общем, от вас.
– А вы?
– Я свое дело сделала: снабдила вас материалом. Ваша задача правильно им воспользоваться.
– А у меня получится?
– Не знаю, – женщина засмеялась, и Натка подумала, что, возможно, инвалидом ее сделал кто-то из бывших учеников. – Вы должны соблюдать только одно правило.
– Какое?
– Выполнять все задания самостоятельно.
«Черт! Я-то надеялась, что буду надрываться здесь, а с домашним заданием выручит Паола, или Ниночка (она хоть и с приветом, но в помощи матери не откажет), или даже Андрей (нет, Андрей вряд ли, у мужа теперь никогда нет времени на Наткины глупости)».
– Я попробую.
– Вот и славно. Съешьте еще один чуррито, и разойдемся страшно довольные друг другом.
«Ну, это сильно сказано».
– Пока вы мне не верите. Но все течет, все изменяется.
«Ведьма, – подумала Натка. – Мысли читает. Может, освоив ее метод, и я так смогу. Тогда буду не просто считать, что вижу любимого мужа насквозь, а знать наверняка».
Натка послушно съела пончик и направилась к выходу. У двери не выдержала, спросила:
– Почему мы сидели на кухне?
– Это очень по-русски. Мне нравится.
– Но не по-испански.
– Нет. По-испански будет потом.
– А будет?
– Обязательно. Должна же я показать вам свой свадебный альбом.
Дверь за Наткой захлопнулась. Комок волнения бесследно растаял, настроение казалось приподнятым и даже веселым. Странная женщина, как выяснилось, совершенно нормальная испанка, желающая каждого гостя усадить в уютное кресло посреди гостиной и заставить его пристально изучить свой свадебный альбом, снабжая каждую фотографию не пространным кратким комментарием, а подробным повествованием о «самом чудесном дне в моей жизни и годах подготовки к нему».
«Она мне расскажет, – ясно почувствовала Натка и неожиданно для самой себя добавила еще одну мысль: «На испанском». Она ощутила воодушевление, листы жгли руки и требовали немедленного изучения. Но прошло еще несколько часов, прежде чем Натка, избавившись от домашних хлопот, разложила перед собой бумаги и погрузилась в чтение.
«Переведите текст и выучите его наизусть», – прочитала она первое, написанное по-русски задание и с тоской подумала: «Тоже мне новаторство. Революционный метод! Я-то думала. Все знают, что иностранный язык – это зубрежка. Шарлатанка она, а не Долорес Ибаррури. Сейчас прочитаю: «Здравствуйте. Меня зовут… Мне… лет». Да здравствует Гугл!»
Первая же переведенная фраза поставила Натку в тупик. «У Пепе нет ни одного носка», – читала она, снова и снова сверяясь и с Интернетом, и с двумя словарями, и с собственными сомнениями. Хотела позвонить Паоле, но передумала. Обещала выплывать сама, значит, будет трепыхаться. Второе предложение оказалось не легче: «У него большие ноги, и он любит черный цвет». «Он любит черный цвет. Он любит черный цвет», – твердила Натка до тех пор, пока слова не зарубцевались намертво в ее голове. Она почувствовала, что ужасно устала. Она потратила час на два предложения и нисколько не продвинулась в своих познаниях. Зато узнала, что какой-то Пако, полное имя которого, по утверждению Гугла, Франсиско, любит черный цвет. Впрочем, этот цвет импонировал не только ему.
– Он любит черный цвет, – сообщила Натка сестре так, будто выдавала величайшую тайну.
Аленка засмеялась:
– Это все, что ты о нем знаешь?
– А этого не достаточно?
– Не знаю. Я не колорист.
– Хорошо. Ему девятнадцать. Студент МАРХИ. Рисует офигенно, чертит божественно.
