— В подвал, — также деловито посоветовала Алиса.
— Банально… Придумай что-нибудь еще, а?
— Спрячь в кухонный шкаф.
Алиса посмотрела на свой «пенал». Глупость какая-то. Разве ж поместится нормальный труп в кухонном шкафу? Там и места-то нет… Сплошные кастрюльки и банки…
— Бред, — отмела и это предложение Елизавета. — Как и у меня. Говорила я тебе, Павлищева, что мы в конце концов начнем расплачиваться за собственную меркантильность! Вот он — час расплаты, не заставил себя долго ждать. Станем глупыми и пошлыми. Ты, кстати, никуда не собираешься?
— Нет. Не рискну показаться в таком виде на улице…
— Я сейчас приеду, — обрадовала ее Елизавета. — Может быть, вдвоем мы что-нибудь придумаем?
— Ну, Павлищева, добилась своего, — сказала Алиса своему отражению.
Отражение скорчило кислую мину. «Теперь-то уж ты застрахована от работы — Елизавета постарается отвлечь тебя до глубокой ночи. Мало тебе было своей несравненной Элайзы, теперь будешь решать Елизаветины проблемы с трупом».
— Ну и прекрасно, — сказала Алиса и показала отражению язык. — Лучше уж чужие проблемы, чем мои. А от одиночества, между прочим, люди с ума сходят.
Отражение взглянуло на Алису с укоризной. На его месте она бы помалкивала в тряпочку. Такую зануду, как Алисино отражение, днем с огнем не сыщешь. Одно расстройство от него, нет чтобы хоть разок утешить. Каждое утро Алиса подходила к зеркалу с надеждой увидеть в нем роскошную блондинку с сияющими изумрудными глазами, и каждый раз отражение подсовывало ей черт знает что. Не то чтобы все было так уж плохо — справедливости ради придется признать, что бывают физиономии и похуже, по Алисины желания по поводу собственной внешности ни родители, ни небеса явно не учли. Вот нос… Алиса бы выбрала ровный, умеренной длины, а не такой короткий и вздернутый, как у нее. И никаких веснушек! Губы вроде бы ничего, вполне сносные, но и не зовущие к поцелуям, как ей хотелось бы… С этим тем не менее можно смириться. Не зовут так не зовут…
Но волосы!
Алиса предпочитала это безобразие закручивать в узел на затылке, чтобы не привлекать к нему излишнего внимания. Благодарить за огненный цвет шевелюры она могла только одного человека на свете — своего бедного дедулю, поскольку у ее родителей по странной и причудливой прихоти Фортуны с волосами все обстояло нормально. Они были брюнетами. Их никто никогда не обзывал «морковками», «рыжими ведьмами», не обвинял в том, что они убили дедушку садовым инвентарем!
Будь Алиса истинной дамой, как жена ее брата, увлеклась бы косметикой, и тогда все ее «изъяны» были бы надежно закамуфлированы. Но вот беда — Алиса никак не могла понять, как Верочке удается каждое утро наносить на себя всю эту пакость. Такого терпения у Алисы отродясь не было, она ограничивалась легкими штрихами, не слишком обременявшими ее внешность.
От самосозерцания Алису оторвал какой-то странный звук. Она прислушалась. Звук повторился. Он доносился из комнаты дедули.
Алиса обвела глазами кухню. Марго здесь, посапывает, сытая и довольная. Фаринелли рядом с ней… Алиса поежилась. Считалось, что ее дом находится в черте города, но на самом деле до ближайшего жилья нужно было идти и идти. Когда-то, еще до революции, на этом месте был дачный поселок, не роскошный, но вполне респектабельный, здесь любили проводить летние месяцы врачи, адвокаты и прочая интеллигентная публика. С тех пор много воды утекло, большинство домов кануло в Лету, а этот остался. Старый нелепый дом с мезонином. С одной стороны — лес, с другой — луг, а за ним — река. От трамвайной остановки минут пятнадцать пешего ходу, не так уж и много, но в дождь… Бедная Елизавета!
Из комнаты дедули снова донесся непонятный звук. Алиса вздрогнула. Воображение услужливо нарисовало злоумышленника в черной шапочке «а-ля киллер». Сквозь прорези засверкали глаза графа Дракулы.
Алиса схватила в руки увесистый том «Старше-младшей Эдды» и, впитав в себя героический дух викингов, бросилась в комнату. Распахнув дверь, ощутила, что ее героический пыл иссяк: дедуля не выносил верхний свет, а потому люстры у него в комнате попросту не было. Чтобы добраться до настольной лампы, ей пришлось бы преодолеть всю комнату, а в ней вовсю властвовали сумерки, придавая мебели зловещие и смутные очертания. С воображением у Алисы все было в порядке, так что стул в углу комнаты немедленно перевоплотился в злого горбуна. Более того, стул откуда-то разжился огненными глазницами и принялся ей подмигивать! Чертово воображение… Алиса иногда завидовала людям, обходившимся без оного! Занавеска плавно взметнулась вверх, и на какое-то мгновение Алисе почудилось, что рядом с окном кто-то стоит. Не стул-горбун — с ним она уже разобралась: это были не глазницы, а окна в доме Алисиного соседа-гоблина. А там, за занавеской, стоял вроде как человек, и это было пострашнее горбуна-уродца! Пытаясь разглядеть очертания силуэта, все больше и больше напоминавшие Алисе человеческую фигуру, она хрипло прошептала:
