Она не слышала, что говорил Мерзавцев — обдумывала новый сюжет. Мерзавцева ей удалось «выключить», и он шевелил губами, как диктор новостей, когда в телевизоре вырубают звук.
— Вот такие дела, Алиса… — удалось еще услышать ей, когда она вернулась на грешную землю с не менее грешных небес.
— Простите, — сказала Алиса. — Вы ничего не путаете? Сары Мидленд нет… Есть я, Алиса Павлищева. Какие могут быть встречи с читателями?
Секунду назад добродушные глазки Мерзавцева сверкнули злым огнем.
— А-ли-са! Как вы не понимаете? Если люди узнают, что наших писателей нет, книги не станут больше покупать, нам придется платить неустойку… Да что говорить! Мы просто закроемся, и вы перестанете получать гонорары… На что вы будете жить? Мы-то найдем, как заработать денег, а вот вам будет трудно!
Вопрос «на что я буду жить» Алису сейчас не занимал. Ее словно ударили током, и она не могла прийти в себя.
— Хорошо, — снова заговорила Алиса. — Если надо кого-то предъявить вашей публике, почему надо предъявлять заезжую иностранку? Предъявите публике Елизавету, Ольгу, меня, наконец! Раз уж, как вы говорите, на нас наезжает пресса, может быть, пора начать играть честно? Когда я пришла сюда, вы обещали, что я только три года проработаю под чужим именем, а потом вы мне поможете!
Мерзавцев сидел задумавшись, постукивая карандашиком по столу.
— Как вам объяснить, Алиса? Ваши идеи очень оригинальны… Но у вас нетипичное лицо. Надеюсь, с этим вы спорить не будете. Мы заинтересованы в том, чтобы книги раскупались. Представьте себе — идет женщина с базара, в руках тяжелая авоська, она очень хочет почитать что-то на ночь. Остановившись у прилавка, задумчиво смотрит на книги — и видит там ваше лицо… Или, упаси господи, лицо вашей подруги Елизаветы. Что она испытывает при этом, как вы думаете?
Алиса вспомнила вальяжную Авдотью Зырянскую и подумала, что, если это мясистое лицо с маленькими глазками, заплывшими жиром, и отвратительными бульдожьими щеками находят привлекательнее их физиономий, дело плохо!
— Глубочайшее отвращение, — вздохнув, заметила она. — Их просто тошнить начнет от наших уродливых лиц!
— Дело не в красоте, — не заметил иронии Алисиного высказывания Мерзавцев. — Просто эти женщины хотят увидеть автора, похожего на себя… «Если она смогла такое закрутить, то и мне по силам», — думают они и покупают книжки. Вы для них, простите великодушно, представительницы того самого класса, к которому они привыкли относиться с предубеждением. Интеллигенция…
Алиса продолжала молчать. В голове было полно мыслей, только вот высказать она их не могла — дедуля не одобрил бы такого потока нецензурщины.
— Александр Валерианович, — наконец промолвила Алиса. — Может быть, вы тогда сами займетесь Сарой Мидленд? Мне надо писать, и еще — скопилось много дел… К тому же мне ее нечем кормить. У меня в связи с дедовым отсутствием одна геркулесовая крупа! Это у нас дед — личность хозяйственная, а я совершенно не приспособлена к реальности! Не стану же я мучить несчастную «писательницу» своей быстрорастворимой овсянкой!
Напрасно она иронизировала. Мерзавцев к Алисиным упражнениям в остроумии отнесся совершенно спокойно, он сказал:
— Ничего страшного, Алиса, сейчас я позвоню Надежде Ивановне, она выдаст вам аванс, и можете отправляться домой. Наша гостья прибывает послезавтра, и вам надо приготовиться к ее приезду…
— Хоть какие-то плюсы есть в ее приезде! — сказала Алиса. — Аванс наконец-то дадите… Правда, насчет «тягот простых русских»… Может, не надо мне особенно готовиться? Деньги лишними не бывают. Да и сможет ли чувствительная англичанка вынести достойно эти самые «тяготы»? Или эта англичанка — из Ершовки?
— Почему из Ершовки? — нахмурился Мерзавцев.
— Не знаю, — беспечно улыбнулась Алиса. — Вам лучше знать, почему у нас все секретарши, менеджеры и прочий обслуживающий персонал — из Ершовки. Может быть, в нашем городе не дают такого хорошего образования, как в Ершовке. Или у вас что-то связано с этим поселком…
Мерзавцев насупился. «Что-то ты слишком осмелела, Алиса, — испугалась она. — Нельзя напоминать человеку про тайные пороки — сколько раз тебя учил этому дедуля?»
