Ей позвонила женщина, купившая их прежний дом. Она была раздражена. Упрекнула Кэтрин в двуличии, в том, что она не предупредила ее о возможности появления на пороге некоего гнусного старикашки. Кэтрин рассыпалась в извинениях, сказала, что это действительно ее крестный, но ей и в голову не приходило, что он может заявиться по старому адресу. Она заверила, что ничего дурного не происходит и больше ее собеседницу никто не побеспокоит.
После этого звонка у нее долго дрожали руки. История расползалась. Все шире и шире. Круги расходились по воде. Пока не поздно, пока он не нанес настоящего вреда, необходимо вмешаться. Ибо пока такого вреда он еще не нанес. Он только припугнул ее. И продемонстрировал свое злопамятство в многословном ядовитом письме, а отправив его сыну, ясно дал понять, что яд предназначен не только ей. На кону теперь ее репутация, ее честь. Она всем нравится, ею восхищаются, ей верят, а некоторые любят. Он угрожает всему этому, ибо, если история выплывет наружу, будет рассказана вслух, обратного хода уж не будет. Она никогда не станет такой, какой представляется всем сейчас. Он исказит их видение. Николас прочитал книгу и ничего не заметил. Ничто в нем не шевельнулось. Точно не шевельнулось. Героиня книги – это вовсе не его мать. А Нэнси умерла. И кто скажет, что это вывернутое наизнанку изложение событий – правда? Это продукт больного сознания; сознания отчаявшегося старика. Или сознания убийцы? Нет-нет, этого не может быть. И боится она не за свою жизнь, а за свою репутацию.
– Ким, есть свободная минутка? Я хочу, чтобы ты занялась кое-чем.
Ким живо подтянула стул, уселась рядом с Кэтрин, взяла в руки блокнот и ручку.
– Стивен Бригсток. Учитель на пенсии. Немного за семьдесят. Живет в Лондоне. Возможно, преподавал в южной части города. Попробуй установить, где он работал в последнее время. Напрямую с ним не связывайся, мне просто надо знать, чем он занимался последние несколько лет. И, по возможности, домашний адрес и номер телефона. Начни с союзов учителей. – Кэтрин смотрела, как Ким записывала имя – Стивен Бригсток, – затем, поколебавшись секунду, добавила слово педофил — в скобках и с вопросительным знаком. Кэтрин не стала ее поправлять. С чего бы? Она лишь смотрела, как Ким бросилась к своему столу и схватила телефонную трубку. Ей не терпелось пуститься по следу предполагаемого насильника.
Ким не понадобилось и часа, чтобы отыскать школу, в которой Стивен Бригсток преподавал, прежде чем выйти на пенсию. Рэтбоун-колледж. Это название Кэтрин было знакомо. Частная школа в Северном Лондоне. Та самая, куда они с Робертом чуть не отдали Николаса. Та, где учились дети некоторых из их друзей. А до того – общеобразовательная школа Саннимид. Там он проработал много лет. Почему перешел из государственной школы в частную? Кэтрин попыталась читать между строк. Отказ от принципов? Деньги? На пенсию вышел в 2004 году.
– Староват для того, чтобы все еще трудиться, а? – Ким читала, перегнувшись через плечо Кэтрин. Та вернулась к началу станицы: родился в 1938 году.
– Пожалуй, хотя в частных школах свои законы, – заметила она. – Никого не нашла, чтобы расспросить о нем поподробнее?
– Пока нет. Жду звонка. Буду копать дальше.
– Отлично. Спасибо.
– А в чем, собственно, дело? – Вполне резонный вопрос.
Кэтрин немного поколебалась.
– Пока сама точно не знаю. Может, и ни в чем, – и она одарила свою помощницу улыбкой, которая должна была уверить ее в том, что, если у Кэтрин появится что-то конкретное, она будет первой, кто об этом узнает. Ей вовсе не хотелось, чтобы Ким слишком много знала о ее расследовании. Хотя, конечно, спасибо ей за помощь.
– Кофе? – спросила Кэтрин, меняясь с Ким ролями, и унесла чашки на кухню, плавно кладя тем самым конец разговору.
Кэтрин потребовался час времени и две чашки кофе для того, чтобы выяснить, что едва речь заходит о Стивене Бригстоке, нынешний глава Рэтбоун-колледжа сразу замыкается и становится неразговорчив. Его предшественник вышел в отставку следом за учителем английского, и нежелание говорить о последнем убеждает Кэтрин в том, что с уходом Бригстока из школы все было не так просто.
