Я онемел от изумления:
– В книжный магазин? Вы имеете в виду, тот, на главной улице?
– Ну да. Я что-нибудь не так сделал?
Ему показалось, что я огорчился? Ничуть, просто удивился.
– Нет, нет. Просто сам бы я никогда до этого не додумался. Спасибо. – Я был тронут.
– По-моему, вы не понимаете, насколько это важно.
Отчего же, я понимал, хорошо понимал.
– Видите ли, мало кому нравится самому надувать щеки.
Мысли лихорадочно метались у меня в голове. Можно ли всерьез рассчитывать на то, что она окажется в наших краях и зайдет именно в этот книжный магазин? На мгновение мне вдруг представилось, что я подписываю экземпляры книги, а она стоит и ждет своей очереди. Джефф улыбнулся, я чувствовал, что тоже улыбаюсь – улыбаюсь этой смешной фантазии.
– Кое-что в книге меня по-настоящему удивило. – Он приподнял брови. – Слишком уж откровенно.
Я перестал улыбаться. Джефф вроде понял, что переступил черту. Я вздернул подбородок и снова натянул на лицо улыбку. Кажется, он успокоился.
– Есть еще порох в пороховницах, – сказал я и, отхлебывая чай, посмотрел на него поверх кружки.
Мне хотелось рассказать ему, что все написанное – правда. И что книгу следовало бы поставить на полку с документальной литературой. Но, с другой стороны, у меня не было никакого желания пугать его, и в данный момент финал по-прежнему оставался в зоне желанного вымысла – художественное произведение, сюжет которого еще не осуществился в действительности.
– Ну и как вам героиня? – спросил я. – Как вам кажется, заслуживает она такой судьбы?
Он задумался.
– Даже не знаю. Трудно сказать. Ну да, конечно, она дура, которую все дергают за веревочки, но мне показалось, что она просто воспользовалась возможностью освободиться, разве не так?
Я почувствовал, как у меня сжалось сердце. Ему легко говорить. Ему не приходилось испытывать последствий того, что она сделала и чего не сделала.
– Вы не ответили на мой вопрос, – выдавил я из себя. – Заслуживает все-таки или нет?
– Ну, что сказать, в общем, я не испытал сочувствия, когда все это случилось, – произнес он, – так что, наверное, заслуживает. А написано отлично.
Так-то оно лучше. Я кивнул и сделал очередной глоток чая. Мне все больше нравились неожиданно открывающиеся передо мной перспективы. Судя по всему, день мне предстоял хлопотный – переходить в ее районе из одного книжного магазина в другой. Но почему бы и нет? Что я теряю? Придется притворяться – или Джефф лучше справится с ролью посланника? Милый Джефф, мой невинный сообщник.
– Думаете, есть надежда? Думаете, другие книжные магазины тоже могут заинтересоваться?
– А что, вполне вероятно. Давайте посмотрим, как здесь пойдет дело, а там, глядишь, двинемся дальше.
– И если пойдет неплохо, вы поможете мне донести до людей свое слово?
– Буду счастлив, Стивен, буду счастлив.
Мне показалось, что в его глазах заблестели слезы.
– Затрудняюсь даже сказать, как важна мне ваша поддержка. Это пустынная дорога, Джефф, и знать, что есть кто-то, кто в меня верит… – Я запнулся.
А он улыбнулся. Знаете, мне показалось, я доставил ему истинную радость.
2013, конец весны
Шел второй день по возвращении на работу, и Кэтрин вновь вошла в форму. По крайней мере так казалось ее коллегам. Все было как обычно: Кэтрин сидела, выпрямившись, за столом, стучала по клавишам компьютера, читала и делала заметки, наматывая на палец локон волос на затылке. Собирала что-то воедино, прошивала нитями какой-то сюжет. Поблизости кружила Ким, но Кэтрин была погружена в дело, а Ким знала, что в такие моменты ее лучше не беспокоить. Потому она просто ставила на стол чашку кофе и отходила в сторону.
Кэтрин нашла подтверждение тому, что Нэнси Бригсток нет в живых. Рак. Она умерла десять лет назад. Но муж ее жив. Стивен Бригсток, бакалавр. Теперь это уже не покойный – под знаком вопроса – муж. Это учитель-пенсионер. Черт, что мешало ей выяснить все раньше? Что мешало приложить ту же энергию по отношению к себе, которую она обнаруживает, когда речь идет о жизни других людей? Ей не пришло в голову, что Нэнси обманула ее, сказав, что муж умер. Но теперь она это знает. И знает, как он выглядит.
