Чарли садился на землю, попыхивая трубкой, а Дели устраивалась напротив и рисовала углем портрет старца в то время, как он рассказывал о том волшебном времени, когда появилась великая река и возникла земля.
Много, много лет назад, когда люди еще не путешествовали, поселился на огромной скале Великий Дух Баями. И захотел он жить один. Тогда он сказал старой лубре: «Уходи из этих мест. Иди до тех пор, пока не увидишь долину. Найди в этой долине источник, сядь возле него – и жди». Взяла старая лубра свою палку, кликнула собаку и отправилась в путь. Долго ли, коротко ли, дошла она до расщелины в скале и, войдя в нее, оказалась в пустынной долине.
Из горки песка, что лежал у подножия скалы, вылезла большая змея и осмотрела женщину. Старая лубра пошла дальше: шла она по песку, прочерчивая в нем палкой дорожку, и по этой дорожке змея ползла за ней.
Прошло много месяцев. Старая женщина устала от долгого пути. И тогда внутренний голос сказал ей: «Видишь черные тучи над скалой? Слышишь, как гремит гром? Это говорит Старый Баями». И тут хлынул дождь. Вода стала заливать дорожку, по которой приползла змея.
Старая лубра очень устала и захотела отдохнуть. И тогда внутренний голос сказал: «Иди, пока не увидишь большой источник. Возле него остановись и поспи». Наконец она обнаружила в скалах пещеру. В первый раз за все это время услышала шум ветра, а потом шум большой воды. И она увидела это место. И захотела взять его себе.
Сейчас старая женщина все еще спит в своей пещере, ведь сюда ее прислал Баями.
И если шумит море, это значит, что старая лубра спит, а если поднимается ветер и рокочут волны, это значит, что она во сне поет корробори.
Рассказ очень понравился Дели: люди, живущие на берегах реки, за тысячу миль от устья, оказывается, знают, как выглядит то место на морском побережье, где она прекращает свой бег. Дядя Чарльз говорил ей, что у них есть особые посланцы, которые путешествуют вдоль русла реки, покрывая большие расстояния, проходят через вражеские, территории, пользуясь специальными пропусками; эти люди имеют при себе верительные знаки и товары на продажу.
Дели не раз говорила Адаму, что никогда больше даже близко не подойдет к морю. Но теперь она часто видела во сне старую женщину, бредущую – долго и трудно – к побережью. Она помнила рассказы капитана об этом южном взморье, протянувшемся на девяносто миль, белом от пены ревущих бурунов, бахромой рассыпающейся по песку.
Ее папка пополнилась эскизом, сделанным с Минны (которую она надеялась упросить позировать в обнаженном виде) и старой Сары, но больше всего было набросков с мисс Баретт. Девочка рисовала ее украдкой: прямой нос с выпуклыми ноздрями, широкие брови, вьющиеся волосы; делала наброски в профиль, в анфас и сзади, любовно выписывая милые завитки волос, выбившиеся из высокой прически и упавшие на затылок.
Мисс Баретт заметила, что успехи Дели в учении стали снижаться; теперь девочка смущалась и краснела, когда к ней обращались. Она жила в мире грез, воображая, как она спасает обожаемую гувернантку от смертельной опасности. Она стала такой же мечтательной и рассеянной, как Адам.
Она оживлялась только на уроках рисования. Но и здесь были свои огорчения: приходилось много упражняться, срисовывать. Она обязательно должна запечатлеть увиденное в цвете!
Там, где река снова поворачивала к северо-востоку, краски сгущались прямо на глазах. Гладкая бархатная поверхность воды отражала малейшие оттенки небосвода, делая их еще более чистыми; деревья смотрелись в воду, точно в зеркало.
Только когда свет померк окончательно, Дели вдруг почувствовала, что тело ее горит от укусов сотен москитов и услышала сердитый голос тети, зовущей ее пить чай. Творческий экстаз угас вместе с погасшими красками заката. Она взглянула на свое произведение критическим, почти равнодушным оком. Позже, когда она рассматривала изображение при свете лампы, она поняла, как далеко ему до потрясающей чистоты природных красок, и пропустила похвалу мисс Баретт мимо ушей. Гувернантка добавила, однако, что ее ученица созрела для того, чтобы, начиная с завтрашнего дня, учиться писать акварелью.
