Заодно с Брюлловым Бенуа поносит и Италию, где, по его мнению, царит «несметная и наглая нищета». А вместо «роскошной природы» ему представляются «лишь понтийские болота и оголенные степи». Он жалеет русских художников, посланных академией в Италию и спивающихся там, с его точки зрения, именно в силу «убогости (!) итальянской природы».
Автору не откажешь в злобной эмоциональной изобретательности.
Он не знает удержу и восклицает вполне по-ленински: с Брюлловым «давно пора порешить!»
Согласно Бенуа, если кто-либо и восхищается Брюлловым, то это люди, «так мало чувствующие искусство», «проявляющие недостаток художественной мысли и неразвитость вкуса». Бенуа не смущает, что в число этого «слепого к искусству общества» входили Пушкин, Гоголь и Вальтер Скотт.
* * *
Вопрос: что руководило Александром Бенуа в его стремлении охаять старшего коллегу по цеху, несравненно более талантливого, масштабного и знаменитого, нежели он сам?
Ответы:
а) Желание на развалинах «Гибели Помпеи» построить домик под названием «Мир искусства».
б) Зависть к феноменальному успеху блистательного мастера.
* * *
У каждого есть своя ниша в этом мире.
И, как мы знаем, «каждому воздастся по делам его».
Нашлось же место в музеях и в истории искусства современникам Карла Брюллова – его антиподам: замечательным художникам Алексею Венецианову и Павлу Федотову.
* * *
«Портрет сестер Шишмаревых» кисти Брюллова – редкая вещица в русском искусстве. Изящество, легкость, энергия и свобода разлиты в прозрачном воздухе произведения. Спускающиеся с лестницы девушки не бегут, а скользят в невесомости. Стремительно несущийся спаниель придает сцене особую энергию и динамику. Не картина, а дуновение ветра. Тени Антуана Ватто и Моцарта витают в полотне. Краски напоминают старинные шпалеры. Ничего подобного в русском портретном искусстве нет и не было.
Вот пример несправедливой критики нашего историка.
Бенуа называет картину «курьезом». Изображенных девушек – «потешными барышнями». Саму сцену – «смехотворной», а цветовую гамму – «мучительным варварством для глаз».
* * *
Но самым ненавистным для Александра Бенуа было знаменитое полотно Карла Брюллова «Гибель Помпеи».
Критик упрекал художника в отсутствии естественности при описании трагических событий. В фальшивой театральности.
Говорил о «надутом пафосе», «театральной крикливости».
О «трескучем оперном финале».
Прямо называл картину ложью.
* * *
«Недостатки», описанные критиком, являются с точностью до наоборот несомненными достоинствами произведения.
Если Карл Павлович и наврал лично Александру Николаевичу, то нам он раскрыл потрясающую правду в своей картине. И мы ему очень благодарны за это.
«Гибель Помпеи» – действительно грандиозная, поражающая своим размахом, величием, мастерством сценографии, игрой первоклассных актеров, пиротехническими эффектами, сценической машинерией оперная постановка.
«Игрушка, забава, театральный ящик (show-box), которым развлекаются боги».
Впечатляющий апокалиптический финал, при созерцании которого слышится великая музыка. «Реквием» Джузеппе Верди, например.
И нескончаемый поток оваций.
Тот самый вымысел, над которым не то что слезами облиться, а рыдать от восторга хочется.
* * *
Мотив «катастроф», и в особенности «гибели Помпеи», был невероятно популярен в европейском искусстве XVII–XIX веков. Из всех дошедших до нас описаний панорам, диорам, спектаклей и реальных сохранившихся картин на интересующую нас тему шедевр Брюллова, несомненно, впечатляет больше всего.
Именно театральность, диорамичность будят наше воображение.
Придают сюжету величие и тайну. Метафизику момента. Превращают действие в метафору. Символ. В память о человеческой трагедии вообще.
В притчу о катастрофе.
И вызывают восхищение мудрым режиссером.
* * *
Для отечественного искусства «Гибель Помпеи» Карла Брюллова имеет не меньшее значение, нежели „Плот Медузы“ Теодора Жерико для французского.
В шедевре Брюллова можно проследить связь с искусством итальянского Ренессанса. Фрески Пьеро делла Франческа и полотна Паоло Уччелло, изображающие битвы, также представляют неживые, застывшие сцены для созерцания.
