Всё на свете, кроме шила и гвоздя - страница 47

Шрифт
Интервал

стр.

Вика страшно возбудился.

Громогласно захохотал, начал тыкать пальцем в обмякшего от беспомощности сыщика – стой, ты чего, мол, за нами следишь, мы тебя засекли! Парень прошмыгнул мимо, а В.П. хотел было побежать за ним, но остановился, чуть успокоился. Что ж это такое, Витька, говорил он опечаленно, получается, что они не на шутку за меня взялись, а дальше-то что будет?..

Наружное наблюдение в Киеве продолжалось целый год, до окончательного отъезда в Швейцарию. А если к Некрасовым приглашались гости, то на лестничной площадке, как в полицейских фильмах, выставлялась по вечерам парочка как бы влюблённых, которая обнималась, скрывая лица.

За этот год Некрасов так привык к слежке, что даже не вспоминал о ней.

Глава вторая От «Сталинграда» до «Пигаль»

Булат Окуджава

Письмо с неоконченными стихами было написано на плохонькой, вроде оберточной, бумаге:

Мы стоим с тобой в обнимку возле Сены,

как статисты в глубине парижской сцены,

очень скромно, натурально, без прикрас…

Что-то вечное проходит мимо нас.

Расстаёмся мы где надо и не надо —

на вокзалах и в окопах Сталинграда,

на минутку и на веки, и не раз…

Что-то вечное проходит мимо нас.

«Остальное придумается потом, потому что стихи, суки, не пишутся. Обнимаю тебя. Всем мои поцелуи. Булат».

Из полнокровной дивизии советских писателей хорошо если можно было набрать сотню-другую нелицемерных, сказал как-то Вика. Писали эти люди о чём угодно, но старались всеми силами не врать по-холуйски.

И Некрасов, и Окуджава были в их числе.

Когда я как-то сказал им с Булатом, что их творчество очень схоже, Вика чуточку смущённо воскликнул:

– Ты придворный льстец, пащенок! Он лучше! Я никогда не дотягивался, как Булат, до исторических романов!

Булат улыбался и пил вино.

Мне и вправду кажется, что некрасовская проза – очерки, зарисовки и рассказы – по плавности и изяществу напоминает стиль прозы и даже песен Окуджавы. Без напыщенности, без пыли в глаза, хотя, бывает, с нотками пафоса. Иногда чуть кокетничая. Оба они прекрасным языком, по-человечески рассказывали и об обыденном, и о необыкновенном, и даже о вещах невероятных.

Вика писал о людях, городах, странах. Вспоминал музеи, пляжи, архитектуру и выпивки. Булат поэтически описывал горести, радости, любовь, грусть, молодость… Оба писали о войне, о друзьях, о надеждах…

Оба счастливым образом почти не осквернились фуфлом социалистического реализма.

В день моего рождения 1981 года я зашёл к Вике в кабинет и ударил челом. Просто необходимо умолить Булата на сегодняшний вечер! Он ведь в Париже, звонил уже не раз, всё равно собирается прийти. Так пусть уж придёт на праздник, вот ахнут-то все друзья-приятели!

Булат на удивление с охотой согласился, только его, мол, надо забрать из гостиницы.

Гостиничный номер поэта экзотически благоухал. Громадное блюдо с исполинской пирамидой из заморских фруктов и марципанов занимало полкомнаты. Это был презент от мадам Мартини, владелицы всего ночного Парижа, в том числе и ресторана «Распутин», скандально прославленного своими ценами. Булат решил довести эту парижскую фруктовую феерию до своей московской провинции.

– Какая Москва! – возопил В.П. – Витька именинник, у него гости уже сидят, давай их поразим!

Булат поколебался и, поглядев на меня, заулыбался:

– Раз у Витьки гости, никуда не денешься! Забираем эти плоды Эдема!

Гитарой запастись мы сразу не додумались, поэтому Булат отдыхал от песен, беседуя с наиболее почтенной публикой – Натальей Михайловной Ниссен и Наташей Тенце.

– Вначале, когда был помоложе, – пошучивал Булат, – я очень хотел за границу, но меня не пускали. А потом уже я хотеть перестал, но меня заставляют ездить. И мы с Рихтером, по сути, единственные, кто зарабатывает для Союза валюту!

Пьяненькая компания долго не решалась притронуться к фруктам, но когда робость побороли, их размели в мгновение ока…

Несколько лет спустя поутру к нам зашёл Виктор Платонович и достал из кармана куртки «Огонёк».

Эффектным жестом шлёпнул журнал на стол.

– Любуйтесь! Нашего Булата пропечатали!

Обложку «Огонька» украшала четырехфигурная композиция из самых знаменитых поэтов Союза.


стр.

Похожие книги