В фотографии Вика был склонен к романтизму, любил пейзажи в утренней дымке, контражуры, уютные интерьеры, миленькие кафе, трогательные улочки, памятники – знаменитые и простенькие. Я же такой подход отвергал – зачем щёлкать то, что уже прекрасно изображено на открытках? И гордился своим прагматизмом, отдавая предпочтение застольям, выряженным группам в нарочитых позах или портретам в фотогеничной обстановке, скажем, на фоне живописных полотен либо в окружении пышных кувертов, бутылок, тортов и самоваров…
Это вызывало ехидные ухмылки Вики – м-да, язвил он, вяло перелистывая мой альбом, прямо скажем, не Картье-Брессон, спонтанностью не отличаешься, да и композиция носит печать убогости… Отчасти именно поэтому у меня мало хороших фотографий Виктора Платоновича: он нарочно, чтоб насолить, не вовремя ёрзал, корчил рожи и обидно отзывался о креативных способностях фотографа.
Приехав в Париж, Некрасов немедля купил абсолютно бездарный аппаратик размером с два спичечных коробка.
– Представляешь, ничего не надо делать, ни резкость, ни диафрагму, только снимай! – радостно сообщил мне В.П.
Некоторое неудобство заключалось в том, что снимки получались неясными по краям или размытыми посередине, похожими на картины Тёрнера, а цвет не всегда совпадал с натурой. Случалось, даже силуэт различался с трудом.
Фотографии получались терпимыми лишь в статическом положении, но именно этого Вика избегал – бойко перемещался, выискивая ракурс, и, не предупреждая, щёлкал, щёлкал и щёлкал. Половина из проявленных снимков никуда не годилась.
Не выдержав моих насмешек, он через пару лет всё же купил себе новый аппарат, «Минольта-1100», сильно усовершенствованный, хотя тоже не без греха.
Говоря откровенно, к некоторым Викиным фотографиям всё-таки следует относиться с повышенным почтением.
Весьма хороши виды Германии, Италии, Америки, Австрии, Норвегии, Австралии, Франции. Но особенно часто и с воодушевлением, упиваясь, причмокивая, он делал очень и очень милые и прекрасно безыскусные фотографии Парижа. Вообще говоря, в подобных альбомах понимали толк только мы с Викой. По крайней мере, у нас, в Париже.
Я точно знал, что лишь он один мог оценить по достоинству мои альбомные хохмочки, а он горделиво показывал свои альбомы мне, как знатоку. Наши труды понимали ещё и женевцы – поэт Тоша Вугман и Наташа Тенце.
Венец же фотографического творчества Виктора Платоновича назывался «Авто-био-фото-изо-эссе». С фотографиями всего жизненного пути нашего писателя, вперемежку с юношескими рисунками Некрасова и прочими вклейками, с щедрыми надписями-сентенциями. Альбом считался автором, по-моему, вполне серьёзно, чуть ли не шедевром. Одно время В.П. реально подумывал его издать, давал даже на просмотр в какое-то издательство, но там вежливо отклонили такую честь.
– Вот когда разбогатею, то опубликую альбом обязательно! За свои деньги, тиражом в полсотни экземпляров! – говаривал Виктор Платонович.
Только, мол, для друзей. Но обязательно в роскошном издании! А если богатство не подоспеет, то это сделаешь ты, Витька, или Вадик! Без шуток!
Альбом этот пока не увидел свет, да и скорее всего не увидит.
Ехали на могилу Шарля де Голля.
Через милую нашу Францию – по невысоким холмам, мимо нескончаемых пшеничных полей с редкими купами кустарников. Одинокий комбайн вдалеке. Солнце и ветерок. Редкие встречные машины.
Вика вдруг оживлённо завертелся:
– Слушай, Витька, что за чёрт! Почему на полях никого нет? Где битва за урожай?! Меня это волнует!
Я заулыбался – действительно странно советскому человеку, как такую бездну пшеницы можно собирать без суеты и аврала…
Поездки по Франции возвышали наши зачерствевшие души изгнанников. Этому, конечно, способствовали частые остановки в придорожных кабачках, ресторанчиках и трактирчиках. Пилось при этом не шибко, по стаканчику или по кружечке, поэтому оставалось время и желание любоваться красотами. Говорили не только о приятном, то есть о предстоящей вечерней выпивке, но и о полезном – истории, литературе, географии.
Иногда останавливались переночевать в крохотных гостиницах. Причём Виктор Платонович первым долгом принимался фотографировать вид из окна. Вторым долгом внимание уделялось обычно бесхитростному бару…
