Из книги в книгу, как от застолья к застолью, он выкраивал момент и начинал изливать душу. Хотя писал он о волшебном напитке всегда кристально трезвый.
О пьющих людях он говорил с пиететом, о водке – с трепетом и ироничным восторгом, а вот об алкоголизме в Советском Союзе часто сокрушался. Писал не раз, что народ спаивают, хотя буквально на следующей странице начинал восторгаться благом опьянения.
Как всякому русскому эмигранту, приходилось и ему отвечать на дурацкий по наивности вопрос аборигенов – а почему в России так пьют? Принято так, заведено веками, обычно отвечал В.П. Или подробнее: пьют с горя, чтобы почувствовать свободу, да и вообще, «без водки просто нельзя, только она даёт возможность поговорить по душам».
Фотография! Ещё одна слабость Некрасова. И его гордость…
После войны появился фотоаппарат «Экзакта» – шикарный по тем временам, купленный в послевоенной Германии, стоивший немалых денег, но покупку которого мог себе позволить тогдашний лауреат и депутат Некрасов.
Где-то в те же времена завелись и первые альбомы – монументальные, тяжелые как скрижали, высококачественные картонажные изделия с тиснёными переплётами эпохи сталинских архитектурных излишеств.
Десяток таких альбомов был привезён в Париж, остальные, не поддающиеся точному счёту, были оставлены в Киеве. Все были заполнены групповыми и штучными портретами, видами Киева и пейзажами вокруг писательских домов творчества. Это была самая настоящая летопись некрасовской жизни – друзья, знакомые, события и компании.
Все фотографии тщательно вклеивались, продумывалась композиции, иногда рисовались рамочки. Кое-где указывалась дата, изредка делались надписи: Комарово, Коктебель, Ворзель. Тогда же, видимо, и пошла льстивая молва о фотографическом мастерстве Некрасова. Хотя качество частенько оставляло желать лучшего, но главной бедой этих альбомов было другое. Все люди на фотографиях были безымянными!
Не писать же, говорил он себе, что это мама, что это Сима, это Евуся, а это Яня Богорад! Чтобы что? Чтобы не забыть их?! Полный идиотизм! И когда после смерти Виктора Платоновича у меня на руках остались эти пудовые мастодонты, я буквально мычал с досады. Заполненные физиономиями неведомых мне людей в военном или цивильном, портретами каких-то инкогнито в бобриковых пальто хрущёвских времён или группами неизвестных типов в шведках и бобочках пятидесятых годов, эти альбомы были, как писали раньше, немым укором Викиной беззаботности.
Просто катастрофа, сколько фотографий неподписанных, сколько среди них неопознанных, как трупы в морге! И прежде чем с облегчением раздать и пристроить альбомы – то ли в Национальную библиотеку в Петербург, то ли в Киев Григорию Кипнису, – я пытался вспомнить лица, спрашивал маму, просил близкого Викиного друга Нину Аль надписать имена знакомых ей людей…
Как мне не упомянуть Григория Кипниса, столько сделавшего для сохранения памяти о Викторе Платоновиче! Собственный корреспондент «Литературной газеты» по Украине, его корпункт был совсем недалеко от дома Некрасова. Их бесчисленные встречи и несчётные выпивки описаны и Викой, и самим Гришей. Он был одним из близких киевских друзей В.П. и сразу после начала перестройки, созвонившись со мной, приехал в Париж. Потом ещё и ещё. Я передал ему довольно много Викиных вещей, которые он напечатал в Киеве. Гриша и сам писал о Некрасове. Пробивной газетчик, общительнейший и деликатный человек, он организовывал и фонд Некрасова в Киевском архиве, и заботился о могиле матери, Зинаиды Николаевны, и, где мог, вспоминал Вику, с любовью и умом говорил о нём…
Ну а моя альбомная эпопея далеко не закончилась – в наследство мне достались ещё и парижские альбомы-ежегодники.
В них масса уже цветных фотографий – люди, виды, памятники, уголки и просторы. Собственноручно сделанные Викой, любовно оформленные, иногда с вклейками или чёрно-белыми экскурсами в прошлую жизнь, эти альбомы носят отпечаток неизгладимого порока – лености автора. Только несколько имён, ещё меньше фамилий, совсем мало дат. Но здесь всё проще, большинство персонажей мне знакомы. И я восстанавливал, где возможно, допущенные Викой лакуны, надписывал и датировал, как мог…
