— Между пятым и шестым ребром примерно, — отшутилась я и встала на ноги. — Эстиль Мелисса, а маму в тот же домик отправили, что и в прошлый раз, вы не знаете?
— Да, туда же, — рассеянно ответила Творящая, не сводя взгляда с города внизу. — У нас нет сложностей с размещением эвакуированных — домов всегда столько, сколько требуется… Доброй ночи, Найта. Надеюсь, мы еще увидимся вскоре.
— Я тоже. Всего доброго, — махнула я рукой и начала спускаться по ступеням, вдыхая воздух, наполненный запахами листьев и миндаля.
А в спину мне долетел шепот-вздох: «Между пятым и шестым, да? Дом там, где сердце… Только путешественники всегда дома».
Но, пожалуй, мне это просто показалось.
Закрывать двери на ключ в Замке-на-Холмах было не принято. Поэтому пройдя через сад с цветущими жасминовыми кустами, я разулась на веранде и без колебаний дернула за ручку. У порога уже стояло четыре пары обуви. Ну, две — это Хэла, мамины туфли я узнала сразу. А вот еще одну опознать затруднилась. У нас гости?
В прихожей было теплее и пахло каким-то мясным блюдом. Зуб даю, Элен запекала что-то в духовке… У меня слюнки потекли. Быстро повесив куртку на крючок, я закинула рюкзак обратно на плечо и мышкой шмыгнула на кухню.
— Мам? — на мой оклик голову подняла незнакомая женщина с короткими желтоватыми волосами явно ненатуральной окраски. — Ой, простите. А Элен отошла?
— В погреб спустилась, за вареньем, — несколько удивленно отозвалась женщина. А потом лицо ее словно просветлело: — А, вы ее дочь, Найта! Мы как раз о вас говорили, присаживайтесь, пожалуйста, — она подскочила, отодвигая для меня стул — юркая и маленькая, с мелкими мышиными чертами лица. — О, Элен! — обернулась незнакомка к дверям, в которых застыла мама с банкой варенья в руках. Вишневого. Кто бы сомневался… — Если так все обернулось, я пойду, наверное. Завтра тогда все обсудим.
— Да, да, конечно, — согласилась мама, даже не думая выдавливать из себя что-то лицемерно-вежливое наподобие: «Вы нам совсем не помешаете, посидите немного». — До завтра, Анна. Или… Нэй, ты надолго?
— На денек-другой.
— Тогда до вторника, — улыбнулась мама такой знакомой улыбкой и наконец-то поставила банку на стол. — Не ждите меня в лаборатории.
Анна кивнула и на цыпочках вышла из кухни. Я, правда, не дождалась этого — почти сразу подскочила к Элен и крепко обняла ее, утыкаясь носом в шею. На глаза почему-то навернулись слезы.
— Нэй, деточка, что такое? — мама осторожно провела рукой по затылку. Я вздрогнула от прикосновения прохладных пальцев и шепнула:
— Все в порядке. Я ужасно рада, что вы с Хэлом в безопасности. Не вздумайте никуда уходить…
Мама промолчала. Только все так же поглаживала мой затылок. Ручаюсь, она хотела сказать что-то вроде «Лучше бы и ты оставалась с нами». И я была ей очень благодарна за то, что она этого не сделала. Иначе сил на то, чтобы уйти через два дня, могло бы и не хватить…
Спать мы разошлись глубоко за полночь. Даже обычно неразговорчивый Хелкар долго сидел за столом, ковыряя варенье в вазочке, и постоянно спрашивал меня о чем-то: о схватках, о климате в Заокеании, о небе над Крылом Льда. Мама за все время разговора нахмурилась только один раз — когда я созналась, что сбежала от нашей команды тайком. Думала, что Элен меня отчитает — но нет, опять промолчала.
Как будто берегла.
Засыпать на свежих льняных простынях было сладко, как в детстве. Я отключилась почти сразу, как прижалась щекой к подушке. Просыпалась часто — впрочем, как всегда на новом месте, но почти сразу засыпала обратно. Не хватало звука чужого дыхания над ухом и теплого плеча под щекой — видимо, привыкла к тому, что Ксиль все время рядом. Или Дэйр…
Под утро сон стал тревожным. Я несколько раз выныривала из каких-то зыбких кошмаров, толком ничего не запоминая. Но последнее видение врезалось в память намертво.
…Мы опять деремся с кем-то. На сей раз света предостаточно. Беспощадное весеннее солнце слепит глаза. Хлюпает под ногами грязь. У меня противно ноет коленка, а пальцы зудят так, что едва-едва могут удерживать нити.
К горлу подкатывает тошнота — и не поймешь, от чего: от усталости или от близости жадного зева «бездны». Колыхается багровое марево портала — к счастью, пока одностороннего.
