Понимая, что они не вернутся раньше завтрашнего вечера, Сэнди запихнула в кофр с фотоаппаратом смену белья, майку вместо ночной рубашки. Что еще? Зубная паста, щетка, крем, дезодорант. Пожалуй, все. Какое-нибудь мыло у Тони наверняка найдется.
Уже открыв дверь, она бросилась назад, достала из косметички маленький пакетик и упрятала его во внутренний кармашек сумочки на молнии. Идиотка, кому нужно средство предохранения, когда никакого секса с Тони и не предвидится. Ты просто спятила! Она решительно расстегнула молнию, чтобы вынуть пакетик обратно, но тут за ее спиной раздался голос:
— Ты готова?
Сэнди растерянно кивнула: уж не засек ли ее Тони, вот будет стыдоба!
— Типичная преуспевающая и энергичная журналистка, — усмехнулся он, оглядывая Сэнди с ног до головы.
— Разве это плохо?
— Я не сказал «плохо».
— Значит, подумал, — съязвила в ответ она.
— Сэнди, не заводись. Ты же меня знаешь. Я что думаю, то и говорю, всякие подтексты не по моей части…
Когда Тони остановил машину во дворе своего особняка, Сэнди не осмелилась принять приглашение зайти и осмотреть дом, хотя ей и было любопытно посмотреть, как он живет, обосновавшись в любимом Брансуике, а фантазии могли завести ее слишком далеко, напомнив об общих вкусах, привычках или мелочах, постоянно раздражавших или радовавших обоих.
Вернулся он довольно быстро. Не переодел ни выходной рубашки с галстуком, ни светлосерых брюк, закинул какие-то вещи на заднее сиденье, и они тут же пустились в путь. Машина понеслась по магистральному шоссе, потом свернула в направлении морского побережья. Чуть потянуло прохладой и болотной сыростью. Тони опустил верх джипа, чтобы Сэнди могла лучше видеть расстилавшийся перед ней пейзаж и дышать полной грудью.
— Ну как, тебе здесь нравится? — помолчав, спросил он.
Она улыбнулась.
— Мне важнее знать, нравится ли здесь тебе.
Сэнди нажала кнопку «Запись» на миниатюрном магнитофоне.
— Этот вопрос, я думаю, совершенно ясен. Прошу следующий.
— Тогда начнем с черепах, раз уж мы едем в надежде увидеть их сегодня ночью. Что привлекло твое внимание к ним? С чего началось ваше патрулирование? Ты взял на себя все расходы или находишь спонсоров? Расскажи о своих друзьях-помощниках.
Тони говорил увлеченно, вдаваясь в подробности, касавшиеся таких тайн природы, о которых Сэнди и не подозревала. Он прекрасно знал повадки своих подопечных, с нежностью описывал их внешность, рисунки панцирей, даже выражение глаз. Он был в своей стихии. И, казалось, мог говорить бесконечно. Однако сразу попытался увильнуть, как только она принялась расспрашивать его о комиксах, столь ненавистных феминисткам.
— Как ты думаешь, почему они чувствуют себя столь оскорбленными? — настаивала Сэнди.
На ум ему приходили различные объяснения, но ни одно из них не годилось для печати.
— Я сто раз спрашивал себя об этом, — признался наконец Тони. — И нашел кучу причин. Может, им не нравится мой «Деспот», потому что мужские персонажи говорят истинную правду? Но скорее всего — у них просто нет чувства юмора. Нормальные женщины относятся к комиксам с одобрением. Они прекрасно понимают, сколь деспотичны бывают жены, то есть они сами. Да и вообще, верх глупости выяснять, кто в семье главнее, разве не так?..
Расценив это как намек, Сэнди промолчала. Неловкую ситуацию спасало то, что они почти приблизились к острову. Однажды побывав, здесь, она прекрасно запомнила заболоченные берега и насыпь, ведущую к дощатому примитивному мосту, соединявшему Фрискол с материковой частью.
Сам остров представлялся ей загадочным местом. Изолированный от мира, он словно впал в забытье среди залитых водой пространств, темных древесных зарослей и обдуваемых ветрами пустынных пляжей, где с грохотом хозяйничает прибой.
Когда они выехали к проливу, Сэнди неожиданно увидела новый мост — большой, внушительный, триумф современной индустрии, способный выдержать натиск самого свирепого урагана.
— Да у вас тут прогресс! — невольно воскликнула она.
Тони нахмурился.
— Если под прогрессом подразумевается наплыв туристов, тут ты права, их появляется все больше благодаря этому чертову мосту. Но ни им, ни строителям нет дела, что так называемый прогресс нарушает хрупкое равновесие чисто природных сил. Боюсь, ничего живого здесь скоро не останется.
