Отношение украинской власти к своим силовикам и боевикам — другой вопрос, заслуживающий детального разговора; а лучше суда, и суд этот должен произойти в Киеве.
Впервые, помню, эту тему поднял Виктор Яценко: развивая свою мысль о нынешнем состоянии украинской государственности, он вдруг вышел на совсем неожиданную тему
— Украина — богатая страна, — говорил Яценко. — Но вместо того, чтобы хоть что-то сделать, они только воруют и делают ритуальные жертвоприношения. В жертву они приносят своих же бойцов. Помню, как они шли в Шахтёрске между двух высот и сколько их там поубивали. Тогда за восемь часов была убита тысяча человек! Я это видел собственными глазами!
Спорить с Яценко я не стал, но подумал, что трагедия в Шахтёрске — всего лишь следствие бездарности украинских военачальников.
Однако спустя некоторое время судьба свела меня с одним из ополченских командиров, который считал, что по поводу этой темы давно пора звонить во все колокола. В ряде случаев, утверждал он, украинская власть сознательно гонит на убой те или иные подразделения. И более того: эти случаи конкретно называл.
(Он воевал год — и в ДНР, и в ЛНР, был дважды контужен в боях, и опыт имел отменный.)
— Для начала, — рассказал он мне, — стоит вспомнить, что в большинстве наступательных штурмовых операций принимали участие бойцы «Правого сектора». Штурм — это самый опасный вид мероприятий сухопутных войск.
Пример: бой 12 мая 2014 года у посёлка Карловка, где была устроена засада на колонну батальона «Донбасс» — его нам «слили» прямо из Киева, по звонку. Потери батальона «Донбасс» по одним оценкам были свыше 90 человек, по другим — более 270. Идентичная история: в июне 2014 года под Луганском уничтожена колонна батальона «Айдар», потери — более 50 человек.
В обоих боях я лично принимал участие.
Штурм Саур-Могилы силами нацбатальонов — та же история, потерь было запредельно много, и по большей части они были бессмысленны.
Далее: Иловайский и Изваринский котлы. (Мы с моим отрядом захлопнули Изваринский котел, заняли две стратегические высоты и осуществили зачистку Власовки, Никифоровки и Королёвки.) В обоих случаях отношение кличному составу со стороны украинской власти не просто преступное, а — осмысленно преступное.
Да взять даже распиаренных в СМИ Украины «киборгов» в Донецком аэропорту — их туда «сливали», отправляли на убой в никому уже не нужный, окруженный с трёх сторон опорный пункт — погибших до сих пор под завалами находят!
Штурм Широкино и последующее удержание — за тот период батальоны «Азов» и «Донбасс» были два раза выведены на перегруппировку по причине больших потерь.
Я называю лишь известные лично мне или очевидные всем случаи: уверен, их было многократно больше.
…разбирать отсюда, из России, механизм всех вышеперечисленных и не названных трагедий крайне сложно — понять, где предательство, а где халатность, а где и первое, и второе, и какие-то ещё, не учтённые нами факторы, — мы не можем. Но в любом случае показательно, что о прямом сливе «правосеков» и прочих, зарытых по всему Донбассу «киборгов», кричат сами же ополченцы.
Яценко (с вовсе несвойственным ему пафосом) сказал, после того как изложил суть бойни в Шахтёрске: «Увидев, как они относятся к своим же — я понял, что нахожусь на стороне добра».
Те украинцы, которых власть в очередной раз оставила умирать под Дебальцево, должны были бы, по доброму разумению, сделать вывод, что они находятся на какой-то иной стороне. Ну, ей-богу. Нельзя же так долго прощать то, что прощения не заслуживает.
Тема, так или иначе стыкующаяся с поднятой выше: поставки в отдельные украинские подразделения психотропных средств.
Скрывать нечего: в течение многочисленных донбасских командировок в первый год войны я не раз видел ополченцев, которые в тех или иных ситуациях позволяли себе алкоголь; и сам с ними выпивал.
Но с того момента, когда армии ДНР и ЛНР уже сформировались официально, во всякий свой заезд на «передок» я наблюдал действие тотального сухого закона.
И уж тем более, зная, пожалуй, сотню ополченцев лично, я не помню ни одного случая, когда речь бы зашла об употреблении ими наркотиков.
