Идём дальше?
Денис Пушилин окончил Донбасскую национальную академию строительства и архитектуры, факультет «экономика предприятия», потом был функционером движения «МММ», и тоже, говорят, не бедствовал.
Или Дмитрия Трапезникова вспомним — одного из замов Захарченко, который в свои тридцать с лишним лет руководил торговым домом, и смотрел из окна своего офиса на Майдан.
Да и сам Захарченко… Шахтёрское дело он оставил давным-давно, и занимался совсем другими вещами.
Я спросил как-то Захарченко, сколько весили активы к апрелю 2014 года, и он тут же назвал трёхзначную цифру. С виду обычная цифра, ничего удивительного, но дело в том, что речь шла о миллионах.
Захарченко был не бедный человек. Он был вполне обеспеченным.
С нами сидел в компании другой его заместитель, уже по военной части — и он, с невесёлой улыбкой, сказал, что до войны он был в разы состоятельней.
«Мы все были куда богаче», — повторил он, безо всякой, как мне показалось, жалости, но с некоторой иронией по отношению к самому себе.
Подобных примеров — десятки, а то и сотни.
Видя всё это, я просто обязан сказать одну важную вещь.
На Донбассе произошла революция среднего класса.
Этого не должно было случиться, потому что здесь заложена аномалия. Но случилось.
Можете называть это контрреволюцией, разницы в данном случае никакой. Контрреволюция — тоже революция. И то, и другое — переворот с целью захвата власти.
Раньше под революцией понималась смена экономической формации, но целая череда революций XXI века это правило временно аннулировала. Сейчас не меняют экономические формации: революции совершают в интересах финансовых групп, небезуспешно выдавая эти интересы — за национальные и, что самое смешное, за либерально-демократически е.
«Средний класс» очень любит либерально-демократические ценности, искренне считая их идеальной средой обитания, посему выступает во время революций в качестве основной движущей силы. Творческая интеллигенция, по сути, тоже представляет собой «средний класс» — будь то певец Вакарчук в Киеве или писатель Акунин в Москве (или где он там сейчас).
В качестве авангардных отрядов революции может быть использован «право-националистический» ресурс: от деятельных консервативных патриотов, статусно также относящихся к числу «среднего класса», до откровенно нацистской массовки, которая, впрочем, в количественном отношении в десятки раз уступает «среднему классу».
Именно поэтому просвещённый «средний класс» столь спокойно и скептически смотрел на бритоголовую братву на Майдане — «сейчас мы их пропустим впереди себя подраться, а потом заберём у них власть», — примерно так или именно так рассуждали представители «среднего класса».
Но в итоге вышло так, что власть отобрали и у бритоголовых, и у просвещённого «среднего класса» — и отобрала эту власть, как и следовало ожидать, крупная буржуазия; но это уже другая тема.
Пролетариат и крестьяне, а также униженные и обездоленные из любых социальных групп, увы, в революциях нового века ведущей роли не играют. Зачастую не играют вообще никакой.
Есть ещё один, весьма принципиальный момент: на всей территории бывшего СССР (да и не только здесь) буржуазия и «средний класс» совершают революции сугубо, исключительно прозападного толка. «За европейские ценности».
Запад в понимании революционеров нового времени — есть символ их личного благоденствия, их обязательной и неизбежной удачи. (Надо признать, это достаточно архаичная точка зрения, — ведь Запад не может гарантировать удачу даже собственным жителям, — но что поделаешь, людям нравится верить в сказки.)
«Средний класс» — порождение эпохи глобализации; поэтому он так легко перемещается в пространстве, всякий край ему люб. Лишь бы это не «русский мир» был — что-то такое есть в «русском мире», от чего «средний класс» воротит.
Да, на территории «русского мира» тоже можно поработать — здесь недурно платят, — но главное, чтоб «русский мир» не лез в чужие дела, и помнил своё собачье место.
«Средний класс», как нам объяснили умные люди, может быть движим исключительно меркантильными интересами. Основная функция «среднего класса», как известно, — это потребление.
