"Вот слышал же, что наставник вхож к Владыке, а не верил! С другой стороны, и дело-то ведь какое! Владыке тоже небось выжить охота".
Вокруг было удивительно пусто. Словно и не дворец.
"Кто-то об этом позаботился".
Еще несколько лестниц, поворотов и переходов, и "позаботившийся" уже открывал им дверь. Разведчик оторопел. Это был сам Якш.
— Входите живей! — буркнул он. — Не торчите на пороге. Не ровен час, увидит кто.
Разведчик шмыгнул внутрь. Его наставник тяжело шагнул следом, и Якш запер дверь своим перстнем. Щелкнули хитроумные механизмы, дверь слилась со стеной, исчезла, теперь никто, кроме самого Якша, не сможет ни отыскать ни отпереть ее.
"Какие мастера работали!" — мимоходом восхитился разведчик.
— Говорят, ты принесешь нам удачу, Последняя Надежда Гномов? — спросил Владыка, его глаза смеялись яростным смехом воина, а руки играли ритуальным молотом — золотой игрушкой чуть больше ладони, символом власти Подгорного Владыки.
— Меня зовут Безбородый Безумец, о Владыка Всех Гномов! — ответил разведчик, склоняясь до самого пола.
— Вот как? Что ж, я запомню, — промолвил Якш, и вскинул руку с золотым молотом, на миг прижав его к сердцу, в древнем ритуальном салюте воина, уходящего на смертную битву.
"Ты тоже жаждешь реванша, — подумал разведчик. — Ну конечно, жаждешь. Как может быть иначе? Значит, и тебя я обману. Предам. Ты хочешь войны, а я накормлю тебя миром. Прости, Владыка, если это отравит тебя!"
Еще одна ложь, думал он. Всего лишь еще одна. Привыкай, Шарц, тебе это понадобится…
А Владыка, скосив глаза на Наставника, дождавшись, когда тот на миг отвернулся, вдруг быстро перевернул золотой молот рукоятью вверх. Разведчик задохнулся от изумления. Перевернутый молот, прижатый к сердцу… это же…
"Якш все знает!"
"Он не может этого знать!"
Подгорный Владыка вновь мельком глянул на Наставника и вернул свой молот в прежнее положение. Подмигнул.
Молот, перевернутый рукоятью вверх… боевой молот, перевернутый рукоятью вверх, — предложение мира!
Предложение мира.
Вот так — и никак иначе. Якш все знает. Знает. Якш знает все. Но как же это возможно? Как?! Он никак не мог проникнуть в организацию сторонников мира. Мы тщательно скрывали свои встречи, стереглись, ничего не доверяли ни пергаменту, ни случайным свидетелям. Секретность была совершенной. Или… или все-таки нет? Это пока я напоминал об осторожности, они были осторожны, а теперь? Поздно сейчас думать об этом. Просто поздно, и все.
— Идем, — сказал Якш.
Почему-то от осознания, что Владыка лжет вместе с ним, разведчику стало легче. Словно бы ложь, поделенная на двоих, оттого и вправду уменьшилась. Ложь всегда остается ложью, напомнил он себе. Всегда. Даже разделенная с Владыкой, она не становится правдой. Никогда.
Тайный Вход караулили два гнома из знаменитой личной охраны Якша. Грозные боевые молоты взлетели, прижались к сердцам.
Еще один боевой салют!
Еще одна ложь.
— Постой, — вдруг сказал Владыка. — Выпей! В его руке, на золотой цепочке покачивался маленький кувшинчик из цельного рубина.
"Если в нем то, что я думаю…"
— Это "Слеза Гор", — сказал Владыка Всех Гномов. — Ты не будешь чувствовать ни боли, ни усталости, ни страха…
Только безмерное удивление, о Владыка! Эта штука стоит не меньше, чем ящик первосортных изумрудов!
— … твой ум останется ясным, а сердце будет спокойно, — закончил Якш.
— Благодарю, Владыка, за этот неоценимый дар, — неловко пробормотал разведчик.
Выпив предложенное, он быстро шагнул к двери. Тайная Дверь, личная дверь самого Якша, бесшумно открылась, и наступающее утро шагнуло внутрь. Разведчик шагнул ему навстречу.
Утро — замечательное время. Время, когда у человеческих часовых слипаются глаза и один безбородый гном может еще немного прожить без лжи.
Когда прошлого уже нет, а будущее еще не началось, когда смешной маленький человечек еще не возник, а гнома уже не осталось, тогда… трудно сказать, по чьим именно жилам мощно струилась "Слеза Гор", — может быть, его и не было вовсе, этого кого-то?
Да разве бывают безбородые гномы? Шутите! Лишить гнома бороды можно только вместе с головой. Так что человеческие часовые и в самом деле ничего не заметили. Нечего им было замечать. Некого.
