В самый разгар борьбы с одной из этих тварей существо подняло свою изуродованную голову вверх и завыло — от этого звука у меня в жилах застыла кровь. Другие подхватили его вой, и вот уже все земли Лошадиной плоти заполнились этими леденящими душу воплями. Я слыхал об адских церберах, но именно тогда впервые увидел их в естественной среде обитания, и внезапно мне стало жалко Роберта Джонсона, [73]как никогда раньше. Мое сердце билось так быстро, что я едва мог устоять на ногах, а в моей голове звучал скорбный, обреченный голос старого блюзмена, который пел лишь для меня одного.
And the days keeps on worryin' me
There's a hellhound on my trail.
[74]Будто почувствовав всю беспомощность в моих мыслях, интракуб потянул за нити моего разума, как нетерпеливый водитель жмет на газ, отчего все внутри меня замерзло. Я потрогал рукой то место на шее, через которое в мою голову пробралась эта неописуемая мерзкая штука. Швы Доктора Тедди были толстыми, словно шнурки, и грубыми, а надрез все еще не заживал. Какая-то часть Элигора отправлялась вместе со мной, хотел я того или нет.
Какой бы плохой ни казалась ситуация, у меня не оставалось никаких других вариантов. Пора было спасать свою жизнь и бессмертную душу.
Приближалось темное время адских суток, что было мне на руку. Я был голым, мое тело было покрыто синяками и в некоторых местах кровоточило, но самые ужасные мучения Элигора не оставили следов. В Пандемониуме нагие демоны встречались реже, чем в других частях преисподней, но все же не были необычным зрелищем.
Я поспешно перебирался из одной тени в другую, наступая то на горячую лаву, то на битые камни, и молился, чтобы Рипраш еще не уплыл назад к Берегу Кокит. Я не знал, как долго оставался пленником Элигора — может, несколько месяцев или даже лет, и хотя я в этом сомневался, какое-то время точно прошло: моя рука, откушенная Блоком, теперь почти полностью отросла. Новая серая кожа была непривычно гладкой и натянутой, будто шрам от ожога, но все пальцы двигались, сжимались в кулак, а значит, рука была вполне рабочей. Оружие — вот о чем я, естественно, думал. В ангельских телах мы одинаково хорошо владеем и правой, и левой рукой, и, вероятно, так же дело обстоит и с телами демонов. Оставшись с одной рукой, я неплохо управлялся, но когда дело доходит до борьбы, две руки, несомненно, лучше, чем одна.
Даже уже добравшись до окраин Серной Лагуны, неподалеку от того места, где меня так щедро развлекала Вера, я услышал, как по всему городу поднимается сигнал тревоги, как воют сирены и мои преследователи на четырех лапах — к счастью, вопли последних слышались пока вдалеке. И вся эта суета из-за старого доброго ангела. Хорошо, что большая часть жителей Пандемониума запрется дома, потому что никто не желает встречаться на улицах с адскими церберами, которые на самом деле не так уж привередливы — кого поймают, того и съедят. Оправдание вроде «я не сделал ничего плохого!» не действует ни на церберов, ни на их хозяев. У входа в город, где начиналась улица Виа Долороза — обычно на Земле в таких местах вешают огромные знаки приветствия типа «Добро пожаловать в Шебойган!» — висела табличка с надписью трехметровыми красными буквами «Никто не чист».
Я так спешил застать Рипраша, что был невнимателен и на входе в Стигийские доки меня остановил страж. Пришлось избить его до потери сознания и оттащить в сторону, но при свете фонарей я увидел, что он оказался всего лишь измученным старичком, очень хрупким и смахивающим на летучую мышь. Но вдруг он сумел безмолвно передать сигнал тревоги? Нельзя было тратить слишком много времени, жалея его. Я оттащил его в темный угол за огромную катушку с веревкой. Я по-прежнему не знал, что думать об обычных жителях Ада. Некоторые из них совершили такие жуткие вещи, что, узнай я правду, мне тут же захотелось бы сжечь их дотла. Других, например, Каз, совершить проступки вынудили обстоятельства, а кто-то вроде Рипраша после своих плохих дел показал себя совсем с другой стороны — отчего казалось странным, что их мучения до сих пор должны продолжаться. Но, несмотря на все, это был Ад: хватит ли мне сочувствия на всех его жителей, особенно если почти все они были бы рады увидеть меня мучающимся пленником?
