Я двинулся дальше, затем перебрался через ряд, чтобы тоже оказаться в самом верхнем ярусе, хотя между нами все равно была толпа из сотен зрителей. Потом, когда один из бегунов на сцене упал в горящую лужу, но продолжил гонку, даже будучи живым факелом — публике это безумнопонравилось, я украдкой взглянул на край амфитеатра.
Мне повезло. По внешнему краю было установлено заграждение, за которым могли стоять работники, натягивая его выше или ниже. Я подождал, пока горящего бегуна не уничтожит дубинкой ухмыляющийся гигант — зрители просто завизжали от восторга, — и затем пробрался через ограждение на край амфитеатра. Он оказался более узким и не таким крепким, как я думал.
Я продвигался вперед, цепляясь за край и надеясь лишь на силу пальцев на руках и ногах, пока наконец не добрался примерно до того места, где должна стоять Каз. В надежде на то, что ее стражи окажутся метрах в пятнадцати от меня, я остановился. Мне предстояло убрать ноги с края и подтянуться вверх, держась лишь руками — а падать вниз было далеко. Я высунул голову, и она была там, в ее золотистых волосах отражались красные огни города.
Я снова опустился вниз, скрывшись из ее поля зрения.
— Каз! — позвал я как можно громче. — Графиня!
В ответ тишина. Я опять высунул голову, держась за край, пальцы уже начинали болеть.
— Графиня! Каз! — прошипел я.
Она обернулась, быстро взглянула в мою сторону и так же быстро отвернулась. Сладкий и Корица все еще болтали друг с другом, даже не посматривая на нее.
— Кем бы вы ни были, — сказала она спокойно, но настойчиво, — уходите. Вы не представляете, насколько…
— О, да, я представляю, — перебил ее я. Я придвинулся поближе, чтобы говорить тише. Моим пальцам было очень больно. — Ведь я прошел через это. Он уже посылал за мной это существо с рогами, помнишь?
Она снова повернулась ко мне, на ее бледном, словно луна, лице застыло удивление, но лишь на долю секунды.
— Уходите, — повторила она, или мне так показалось — я едва мог расслышать ее слова среди криков толпы.
— Ты уже забыла меня, Каз? — Я отчаянно цеплялся пальцами за край, но они болели уже так, словно попали в гигантскую мышеловку. Но ведь это была она, это она— разговаривает здесь со мной. — Твой медальон спас меня. Я никогда тебе об этом не рассказывал. Он спас меня.
Она была неподвижна, как статуя. Я уже думал, что с ней что-то случилось, что ее душа покинула тело. Но когда она заговорила, то даже не повернулась ко мне.
— Я не знаю, кто вы, но еще одно слово — и я позову охрану, а Великий Герцог Элигор сдерет с вас кожу и оставит тонкие щепки от ваших костей. Вам все ясно? Оставьте меня в покое.
Она начала спускаться вниз по лестнице. Недовольные тем, что им пришлось снова двигаться, Сладкий и Корица пошли за ней, закрывая Каз горой своих серых мышц. А мне после ее ухода оставалось лишь беспомощно висеть на краю каменного амфитеатра, словно полудохлой ящерице.
То, что Каз вот так ушла — ну, это все равно, если бы я попал в торнадо, которое вырвало бы мое сердце и двинулось дальше. Я слышал радостные крики проклятых и охранников, наблюдавших за зрелищем на сцене, но для меня весь этот ужас вдруг стал просто шумом. Я был настолько шокирован, что едва мог о чем-то думать.
Наконец подключился мой инстинкт выживания. Вряд ли я мог провисеть с внешней стороны колизея весь день, так что я направился обратно, переполз через край и снова спустился внутрь Цирка. Никто из зрителей меня не замечал — они были слишком заняты, наблюдая за последними двумя бегунами и подбадривая их криками. Два изувеченных, истекающих кровью получеловека столкнулись друг с другом на песке; каждый из них сжимал в зубах кинжал, но ни один не мог двигаться к победному финишу, не одолев противника. Зрители бросали камни и другие тяжелые вещи на этих двоих, то ли пытаясь помочь тому, на кого они сделали ставку, то ли просто желая увидеть побольше крови.
Я присел на лавку, где кипящее зловоние этого места окружило меня. Мне начинало казаться, будто здесь мое место — еще один жалкий неудачник в Большом Подвале. Я провалил все и даже не знаю почему. Это был мой единственный шанс увидеться с Каз наедине, и она ушла. Она даже пригрозила, что Элигор уничтожит меня, не оставь я ее в покое, — это был полный провал.
