Время Путина - страница 153

Но у многих других, менее знакомых с историей и культурой России деятелей новой американской администрации пренебрежения к России было еще больше. «Какая холодная война, — воскликнул один из советников Буша, — может быть между Соединенными Штатами — уверенной в себе державой, которая может опереться на самый длинный в своей истории период роста, — и Россией, одинокой и ослабевшей империей с ее лишенной ориентиров элитой и экономикой, которая только год назад смогла остановить продолжавшееся десять лет падение!».

В конце апреля 2001 года Дж. Буш сделал заявление для печати по случаю ста дней его пребывания на посту президента США. В этом заявлении не было ни слова о России, даже в той части, где Буш говорил о проблемах международной политики. Буш выделил лишь три группы проблем: Ближний Восток, отношения с Китаем и Тайванем, проблемы НАТО. Поясняя планы по ПРО, он отметил, что Америка должна более четко донести свою позицию до европейских союзников, а о возражениях Москвы даже не упомянул. Но и Владимир Путин в своем ежегодном послании Федеральному собранию в апреле 2001 года ничего не сказал ни о проблеме ПРО, ни о Соединенных Штатах. До июльского саммита стран «восьмерки» в Генуе оба президента не планировали никаких встреч друг с другом.

Только в мае 2001 года Джордж Буш позвонил Владимиру Путину. Разговор был кратким, но он все же стал началом диалога. В конце концов было решено, что после визитов в страны НАТО Буш должен встретиться с Путиным. Эта встреча состоялась 23 июня в живописном замке недалеко от Любляны в Словении, она продолжалась несколько часов.

Хотя В. Путин и поднял тему исламского экстремизма и международного терроризма, Дж. Буш старался связать все обсуждения с темой ПРО и опасностями, которые исходят для США от Ирана, Ливии и Ирака. По свидетельству Буша, он сказал Путину в самом начале: «Посмотрите на меня. Если вы думаете или вам кажется, что я стараюсь взять над вами верх и пытаюсь ослабить Россию, то нам практически не о чем разговаривать. Мы можем заняться дипломатическими тонкостями. Вы должны определиться. Вы должны посмотреть на меня и решить, враждебен ли я или нет, хочу ли принизить значение России или я хочу иметь друга и союзника, с которым можно торговать и жить в мире. И если ваше мнение будет отрицательным, то у нас будет интересный, но короткий разговор, затем мы выйдем на публику и будем делать вид, что у нас была очень хорошая беседа. И он посчитал, что это интересное предложение».

Но и Путин спросил у Буша примерно о том же самом: похож ли он на человека, который хочет Америке зла, который не хочет ни торговать, ни дружить с Америкой. И Буш также посчитал это предложение интересным. «Я посмотрел в глаза этому человеку. Я смог почувствовать его душу, — сказал в тот же день Буш о своем собеседнике. — Я понял, что могу ему доверять, и пригласил его приехать осенью на мое ранчо в Техасе». (Эти слова вызвали много иронических комментариев в американской прессе, которая относилась к В. Путину без всяких симпатий.)

В Любляне у Буша и Путина не было переговоров, это был разговор двух сравнительно молодых президентов, каждый из которых изложил другому свою точку зрения. Джордж Буш так и сказал: «Мы молоды. Зачем же нам привязываться к прошлому? Это не переговоры Никсона с Брежневым! Почему бы нам не подумать, чтобы внести нечто новое во встречу Буш — Путин и в отношения между нашими странами. В отдаленной перспективе наши проблемы будут заключаться в Китае, а не в Америке. Вы европеец, президент, у вас в НАТО нет врагов. НАТО — это хорошо для вас, а не плохо. НАТО не создает для России проблем».

Президент Путин не мог, конечно, согласиться с этим и даже на заключительной пресс-конференции говорил о тех проблемах, которые создают для России и НАТО, и ПРО. Однако Путин готов был обсуждать эти проблемы «в духе Любляны». Путин был доволен встречей в Любляне. Он говорил уже в начале июля 2001 года в беседе с итальянскими корреспондентами, что для него лично было очень важно встретиться с американским президентом и выслушать его аргументы, даже просто познакомиться. «Понимаете, — заметил Путин, — когда у лидеров двух стран, обладающих таким огромным ядерным арсеналом, складываются доверительные отношения, здесь надо чувствовать человека, чувствовать интонацию»