«Час дня. Когда я и Джон должны были встретиться в Центральном парке».
– С сообщением нам произошла путаница, – вступил Стивен. – Фельдшер «скорой помощи» сказал управляющему гостиницей, что родителей известит больница, а в больнице поняли так, что управляющий нам уже позвонил и мы в дороге.
Если бы мы сами не позвонили в гостиницу в шесть, не знаю, когда бы нас известили. Но он умер в течение часа после того, как его нашли в номере.
– Он прекрасно чувствовал себя накануне. Просто прекрасно. – Голос у Элеоноры дрогнул. – Несколько дней он провел в Нью-Джерси, желая увидеть знаменитый маленький клуб, в котором играл Брюс Спрингстин до того, как прославился. Он замечательно себя чувствовал. И в последние два дня в Нью-Йорке у него был такой счастливый голос, такой уверенный. Но так действует рак. Сейчас вы все в порядке, а в следующую минуту инфекция в вас, о которой вы даже не подозреваете, медленно напа… – Она закрыла лицо руками.
Муж погладил ее по спине.
Джун не представляла, что Джон болен. Понятия не имела. А он был смертельно болен. Умирал. От этого она еще больше перепугалась за Лолли. На секунду прикрыла глаза, не в силах вместить услышанное.
– И теперь мы знаем, что означает «июнь», – добавила Элеонора. – Он думал о тебе до последнего вздоха. Видимо, ты была для него чем-то особенным.
Джун взяла Элеонору за руку, и его мать улыбнулась ей. В течение следующего часа, пока Чарли играл с дедом в бадминтон, Джун поведала Элеоноре все о последних двух днях ее сына. О том, как она влюбилась в него с первого взгляда, о чем они часами разговаривали. Когда Стивен и Чарли вернулись с улицы, обе женщины плакали, и Джун заверила Чарли, что это опять счастливые слезы.
– Знаешь что? – обратился Чарли к Джун. – Я смогу добавить еще имена на фамильное древо. У меня есть дядя! Он живет в Калифорнии. Но он приедет в Мэн на Рождество, и я смогу с ним познакомиться. А еще есть двоюродные тети и дяди, двоюродные братья и сестры тоже. Дедушка Стивен напишет для меня все имена.
«Дедушка Стивен».
У Джун едва не разорвалось сердце. Чарли никогда никого не называл дедушкой.
Смиты пригласили их остаться на ленч, и они провели вместе еще один час – за обеденным столом. Джун и Чарли рассказывали о гостинице и о своей семье. Когда в четыре часа Джун с сыном садились в машину, начало прекрасным узам было положено. Отъезжая с махающим на прощание Чарли, Джун чувствовала себя очень-очень счастливой.
За ужином Чарли взахлеб рассказывал всем о встрече с бабушкой и дедушкой, а также котом Майлзом и обо всех новых родственниках, которых он внесет в генеалогическое древо. За жареной курицей и кукурузой в початках, его любимым блюдом, к которому он почти не притронулся, настолько был взволнован, Чарли спросил Лолли, могут ли его новые дедушка и бабушка приехать к ним в гости. Лолли ответила, что с нетерпением будет ждать их и приготовит лучший номер в доме. Счастливый мальчик пылко обнял свою двоюродную бабушку Лолли.
Все с нетерпением предвкушали фильм, выбранный для сегодняшнего пятничного киновечера – «Простые сложности». Никто фильма не видел, кроме Лолли, посмотревший его, когда он только вышел, и все настроились на легкое и забавное кино. Да, еще один «фильм про измену», как назвала его Изабел, но несколько иного плана, так как роман завязывается между разведенными супругами. Алек Болдуин изменяет своей молодой сексуальной жене со своей бывшей – Мэрил Стрип.
– Так, еще раз, я просто хочу понять, – тряхнула головой Кэт, читая анонс на коробке от диска. – Сексуальная молодая жена увела Алека от Мэрил, поэтому нам не стоит возмущаться, что он изменяет ей с Мэрил?
– Думаю, поэтому фильм и называется «Простые сложности», дорогая, – проговорила сентиментальная Перл. – Я, конечно, не оправдываю измены, но ситуация интересная.
Кэт добродушно пожала плечами и отогнула край бумажной формочки на своем кексе, который удерживала на развернутой на коленях салфетке. Шоколадном, с шоколадной же глазурью.
Собрались они в гостиной, поскольку Лолли чувствовала себя лучше. Весь день держалась молодцом, по словам Изабел. Джун радовалась, видя ее снова на диване, на своем обычном месте рядом с Перл, жующую поп-корн, рассуждающую о красоте Алека Болдуина.
