Она растерялась, вспыхнула. Потом попросила подумать. Хотя бы неделю. Все так неожиданно. Нет-нет, она совершенно уверена, что он не вредный и не легкомысленный. Как раз наоборот, очень ответственный и симпатичный. Она никогда не знала, что можно вот так общаться с женщиной. Вот так – бережно и нежно.
Артем честно отсчитал вперед семь дней, но она позвонила через пять.
Да, она подумала. И поговорила с мамой и дочерью. И, да – она согласна. Вдруг поняла, что можно все начать сначала! Взять и начать сначала – оставить постылую работу, покинуть, наконец, мамину старую квартиру. Ей надоела Москва, толпа, борьба за жизнь. Артем наверняка не станет возражать, если она на время оставит работу? Займется домом и детьми, будет водить обоих в Эрмитаж и филармонию, учить английскому языку. Ее девочка очень веселая и доброжелательная, они наверняка подружатся с Колей. Если есть дача, можно всем вместе кататься на велосипедах. Но если и нет, совсем неважно, просто поездить по лесным дорожкам! Артем еще не представляет, какая она прекрасная кулинарка! У вас в квартире электрическая плита или газовая? Господи, опять разболталась! Почему вы молчите, Артем? Алло, алло, вы слышите меня, Артем, вы слышите?!
Тропинка оказалась довольно крутой, и Коля сильно устал. Посидели на сваленном дереве, съели взятые с собой яблоки и баранки.
– Колюня, тебе здесь нравится? Пойдем еще выше?
– Да, мне здесь нравится. Очень много воздуха, можно летать.
– Но как мы сможем летать, мы ведь не птицы?
– Давай будем птицы.
Они шли и шли, тропа серпантином уходила вверх и вдруг за высокими кустами открылся простор. Прозрачный, полный воздуха и света простор, ни облака, ни тени, только далеко внизу расстилалось озеро, окруженное травой. Целое поле густой нетронутой травы, до самого берега, заросшего камышами, до самого синего неба. Лечь и долго-долго отдыхать без размышлений. Без поражений и побед. Бог мой, как он устал. Ужасно-ужасно устал.
– Папа, полетели, – прошептал Коля, – полетели высоко-далеко!
Дорога уходит вдаль. Эпилог
Наталья Викторовна вынула пирог из духовки, посыпала сахарной пудрой и выложила сверху клубнику венчиком. Им обоим давно ни к чему есть мучное и сладкое, но сегодня сделаем исключение. Двадцать пять лет вместе.
С тех пор как Тёма с Колей пропали, она старается не вспоминать прошлое, вот найдутся, все вместе сядем и вспомним, как Петр Афанасьевич организовал ремонт актового зала, а сам кисточку в руках держать не умел! Или как сидел на каждом концерте в заднем ряду, прикрыв газетой приготовленный букет. Или как уже после трагедии с Колей принял на себя больного беспомощного мальчика, таскал в парк, не хотел верить, что последствия травмы необратимы. Но только она одна знает и помнит тепло его губ, тихие ласковые слова – Тусенька, солнышко, утешение мое – и горячее страстное дыхание, кольцо сильных мужских рук, когда остается только утонуть, раствориться в объятиях.
Пятнадцать лет. Пятнадцать лет она его ждала, отмахивалась от случайных романов, отшучивалась от ухажеров, регулярно поставляемых мамой и Асей, – только бы не повторить совершенного однажды преступления, не выйти замуж за нелюбимого человека! И какое счастье, что они все-таки встретились, и какая жалость, что так поздно. Будь чуть моложе, она бы решилась родить еще ребенка или даже двух, сейчас жили бы большой семьей… Нет, не решилась бы. Потому что считала невозможным – ни жилья, ни лишних денег, боже, какая ерунда! В детстве главной религией и верой служило чтение. Вместо утренней и вечерней молитвы люди вокруг читали, читали как ненормальные, правдами и неправдами доставали редкие книги, мечтали и говорили словами литературных героев. Эффект замещения – смеялся ее сын, потому что реальная жизнь с приключениями и путешествиями была недоступной и невиданной, как французская дубленка в Тульской области. И такой же эффект замещения и непонимания мучил ее многие годы. Страдала что не имеет щедрого отца и влиятельных предков – ни квартиры в наследство, ни дачи, как у той же Гули. И профессор Шнайдер ничего не оставил детям, кроме легенды, и господа Богоявленские, декабристы-народовольцы, напрасно положили свои светлые головы. Что они, скажите на милость, передали единственному внуку? А ведь передали! Благородство и милосердие. Неужели мы забыли такие слова?
