- Не вопрос, Мариловна,
но что ты во вчерашнем дне найти хочешь?
- Память свою
старушечью! Память, милый! Глядишь, и пенсия найдется. Ты ж за своей Еленой
Прекрасной успеешь еще... А?
Кошкин улыбнулся одними
глазами, чтобы не обидеть Мариловну, которая готова уже была заплакать в случае
отказа.
- Отправлю-отправлю,
полы потом помоешь, ищи свою пенсию.
- Во-во! А вы с
майором-то пока все свои умные разговоры переговорите. Я мигом!
Кошкин с уже
нескрываемой улыбкой пощелкал тумблерами, покрутил одному ему ведомые
настройки, и Мариловна, всплеснув руками, исчезла, оставив в наследство друзьям
пустое ведро и швабру.
* * *
Что-то не то... Кошкин
озадаченно смотрел на стрелки-мигалки своего агрегата. Дорохову передалось его
волнение.
- Нет субъекта!
- Что?
- Мариловны нет!
- Что, решила остаться
во вчера?
- Ее вообще нет.
- Доигрались... -
Дорохов заранее разделил вину с Кошкиным.
- Поехали, возьмем
такси.
- Куда?
- К Мариловне, она
недалеко от моего дома живет.
Они мчались на частнике
через ночной, но неспящий город. В машине блатным баритоном страдал по воле не
видавший тюрьмы арестант. Сочувствовать ему не хотелось. Водитель специально
включил музыку громче, надеясь ублажить поздних пассажиров или показать им,
какого он мира.
- Окна не горят, -
Кошкин почувствовал, как растет в его сердце напряжение, сжимается пружина.
- Эх, Серега, не дай
Бог, мы старушку нашу на растерзание Батыю какому-нибудь отправили. - Дорохов
уверенно делил ответственность на двоих.
- Вот этого быть не
может. Не далее вчерашнего полудня. Машина у меня еще слабенькая, мощности лет
на пятьдесят-шестьдесят назад хватит, не более, а вперед я даже рисковать не
стану. В стране с непредсказуемым прошлым подглядывать в будущее опаснее, чем
смотреть в ствол заряженной винтовки.
Все двери в подъезде
были металлическими, кроме одной. Поэтому она казалась беззащитной и
единственная напоминала семидесятые годы своим стандартным некрепостным
исполнением. Это и была дверь Мариловны.
Стучали в нее долго и
громко, не заметив в подъездном полумраке, что чуть ниже замочной скважины
приклеена бумажная полоска с печатями. Стучали, пока не скрипнула настороженно
соседняя дверь на площадке. А приоткрылась она только благодаря камуфляжу
Дорохова.
- Вы из милиции? -
повелся в его сторону гнутый, как дамасский булат, старушечий нос. - Ключи у
меня, вам не передали?
- Мы с работы, мы
работаем вместе с Марией Гавриловной, - ответил Кошкин, а Дорохов успел
вставить в поспешивший захлопнуться проем свой десантный ботинок.
- А где Мария
Гавриловна?
- Где и положено, - над
крючковатым носом появились недоверчивые, вылитые из темных маслин глаза и
кудрявая седая челка, - в морге.
- Как в морге? -
вопросительно и нагло расширил пространство проема Дорохов. - Не бойтесь, я
майор Дорохов.
- Вы неправильно ставите
вопрос, молодой человек. В вашем случае следует спрашивать - «в каком морге». И
я вас узнала, вы же бывали у Машеньки, мы с вами чай пили, беседовали.
- Он действительно
сослуживец, - кивнул на Кошкина Василий Данилович. - Он тоже здесь бывал,
любимец Марии Гавриловны.
- А, вот как. Он что,
тоже моет полы в секретном институте?
- Нет, он изобретает
утюги с вертикальным взлетом.
- А-а-а... - в голосе
старушки появилось уважение, - тогда милости прошу на порог, если б вы хотели
убить меня из-за пенсии, то уже убили бы, а так - дома у меня взять нечего,
все, что было можно, Боречка превратил в доллары, чтобы превратить их в шекели
на земле обетованной. Меня зовут Амалия Гвидоновна, не помните? Милиция три
раза переспрашивала, при этом не постеснялись даже спросить возраст...
Мы про возраст не будем,
и так видно, что вы вчера поздно вернулись с дискотеки, - Дорохов уже пыхтел в
прихожей, а Кошкин выглядывал из-за его широкой спины.
- Вы не могли бы,
уважаемая Амалия Гвидоновна, повторить еще раз все по порядку, - вежливо
попросил Сергей Павлович.
- Это всего лишь в
третий раз за сегодняшний день! Но в комнату я вас, извините, не приглашу, у
меня там женский беспорядок.
- Нам на пороге очень
удобно, - искренне улыбнулся Дорохов.
