Помимо арестантов и маленького гарнизона сипаев, в Сингапуре было много индийцев: оранг-клинг, названные так по старому королевству Калинга, которое в прежние времена вело торговлю с Малаккским полуостровом и островами Нусантары.
К тому времени их были уже тысячи, большинство с юго-запада, но также и с Цейлона и из Синда, Гуджарата и Керала; индусы, мусульмане, горстка христиан. Служащие и писари в складских конторах и управлениях, рабочие на кирпичном заводе и на полях, скотоводы и пастухи, крестьяне и ремесленники. И неприкасаемые примешались в качестве кули к китайцам. Многие открывали мелочные лавки или пробовали себя в торговле, а некоторые разбогатели на этом, как Висванатан.
Особенно бросались в глаза четтьяр, каста торговцев из Южной Индии – своими броскими чертами лица и темной кожей, на которой резко выделялись светлый саронг и шарф, часто еще белые полосы, нарисованные на лице, на руках, на груди. Здесь, на Клинг-стрит у них были их узкие коммерческие заведения, в которых они ссужали деньгами мелких коммерсантов, рабочих, торговцев-разносчиков и плантаторов и очень хорошо с этого жили, как и на Маркет-стрит, вблизи рынка Телок Айер, пульсирующего сердца китайского квартала.
– Я приехал сюда, в Сингапур, совсем молодым человеком. Из Куддалора. Через Малакку, где жили мои родственники. А вы родом отсюда? Из этих мест?
Рахарио кивнул.
– А. – Висванатан широко улыбнулся, и его ухоженная борода с проседью, наполовину скрытая под выступающим носом, довольно затряслась. – Моя жена тоже. Из Джохора.
Он взглянул на Суджату, которая забилась в уголок комнаты, покорно опустив лоб с красной точкой замужней женщины, сцепив ладони на подоле пурпурного сари.
– Вы мусульманин? Или христианин?
– Ни то ни другое.
Ответ, который, казалось, удовлетворил Висванатана; по крайней мере дальше он не расспрашивал.
Дверь тихо открылась и снова закрылась, и на Рахарио пахнуло нежным ароматом розы.
– Не хотите ли еще чаю, туан? – Нежный женский голос около него, юный и трепетный.
– Моя дочь Лилавати.
Обычно его не занимало, кто в этом доме наливает ему чай, по большей части это был тощий как жердь парнишка, про которого он даже не знал, один и тот же это человек или разные; лишь замечание Висванатана заставило его поднять голову.
Потупившись так, что был виден пробор, молодая девушка неуверенной рукой подлила ему чаю; золотые браслеты на ее сильных запястьях позвякивали, когда она наполняла чашку колеблющейся струей. Сари цвета спелого абрикоса придавало ее коже, такой же кофейно-смуглой, как у отца, еще более темный оттенок, и хотя вырез ее чоли был сдержанным, узко прилегающий лиф выдавал женственные округлости. Лицом она походила на мать: такое же круглое и плоское, как луна, с преувеличенно полными губами цвета розового дерева. Крылья ее широкого носа дрожали, когда она поклонилась, пролив при этом несколько капель, и встала с чайником в руках подле матери.
– А у вас есть дети?
Рахарио отрицательно покачал головой.
– Тогда боги еще пошлют вам и вашей жене детей.
– Я не женат.
Больше нет.
– А.
Лицо Висванатана просияло, озарив помещение с белеными стенами и тяжелой, темной мебелью. Он кивнул женщинам, и они удалились, бесшумно ступая, под шорох своих сари, и закрыли за собой дверь.
– Если я, старый человек, могу дать вам совет… Не откладывайте надолго с браком. Как это сделал я. Когда я был еще молод, я все свои силы и внимание прилагал к коммерции. Сперва у меня не было времени приискать себе невесту, потом я долго не мог ее найти. Когда я наконец нашел мою Суджату, мы оба были уже не так молоды. Мы долго ждали ребенка, и наконец нам была дарована единственная дочь. Теперь я стар и тревожусь, кому передать мое дело. Оставить его приличному зятю или внуку мне было бы намного приятнее, чем вызывать для этого из Индии племянника или сына кузена.
Рахарио молча слушал его, наперед догадываясь, какой оборот примет речь Висванатана.
– Сейчас Лилавати семнадцать. Она давно в брачном возрасте. О, в претендентах на ее руку недостатка нет! Вы ее видели, она очаровательная девушка! Но я должен поступить обдуманно, когда дело касается моего будущего зятя. Приходится учитывать многое. Не в последнюю очередь потому, что речь идет, разумеется, и о деньгах. – Он понизил голос до многозначительного шепота: – О больших деньгах.
