Многие называли его человеком тени, потому что о нем никто ничего толком не знал, кроме того, что он богат и имеет большой дом. На реке Серангун, далеко за пастбищами для скота и за кирпичным заводом, за полями и крестьянскими дворами, за лесами и болотами. Где-то на реке, спрятанный за поселениями кули с их свиными загонами, за малайскими деревушками и за высокими деревьями. Некоторые рассказывали, что бродячие тигры никогда не осмеливались подойти к этому дому, потому что страшились силы его владельца; Висванатан, однако, считал это суеверием простодушных.
Он был непостижим и недосягаем; временами исчезал бесследно на борту своего проворного корабля, чтобы вернуться с золотом, а иногда с пригоршней бриллиантов с Борнео, которые делали его еще богаче. С жемчугом, перламутром и кораллами из моря. С медовосветящимся янтарем с Калимантана, реже с Суматры: он был золотым, если смотреть сквозь него на солнце, или оливковым, когда на него падал свет, и Висванатану давали за него высокую цену. А два раза он привозил нечто настолько редкое, бесценное, что даже такой торговец, как Висванатан, который полагал, что видел и знает уже все, лишался дара речи: янтарь, голубой, будто расплавленный лазурит. Застывшие капли из глубин океана.
И тогда он виделся Висванатану береговым расхитителем, который бесцельно плавает по морю и по дороге просто собирает то, что находит на песке.
Этого человека Висванатан знал под именем Рахарио. Имя как счастливый знак, возвещавший богатство.
Другие называли его кукловодом, потому что далеко не везде он появлялся сам, а дергал за ниточки, порой весьма длинные – разветвленную сеть посредников, – оставаясь на заднем плане. И когда в очередной раз китайская джонка или европейский торговый корабль попадали в руки пиратов, которые, несмотря на все усилия британцев, продолжали творить бесчинства на море у Сингапура, грабя малайцев, буги, но в основном китайцев, многие были убеждены, что какая-то нить этого события не миновала его пальцев.
Где есть море, там есть пираты, как говорят в Сингапуре.
Бесшумно отодвинулась дверь в противоположном конце комнаты. Его жена просунула голову с налетом досады на лунно-круглом, обычно добродушном лице. Она помахала ему жестом, выражающим нетерпение.
Висванатан снова подавил вздох и водрузил на лицо свою самую выигрышную улыбку.
– Я знаю, вы многозанятый человек… Но может статься, вы все же найдете время задержаться и с нами пообедать? Это была бы большая честь для меня и моей жены – принимать вас в качестве гостя.
Это было не в его обычае – длить такое посещение сверх обязательного удара по рукам в завершение сделки и чашки чая или кофе. Он не считал нужным входить в более близкое знакомство с торговцами, в личные и уж тем более в дружеские отношения. Его товары и цена, какую он за них получал, – вот все, что было для него важно; в том случае если кто-то соглашался брать у него товар только в обмен на ответную любезность, он предпочитал найти покупателя в другом месте.
Тем не менее Рахарио принял приглашение Висванатана. Может быть, он счел уместным хотя бы раз отметить эти более чем взаимовыгодные деловые отношения; но, возможно, также потому, что почуял: торговец при этом имеет в виду нечто большее, чем приобретение жемчуга и кораллов, и это пробудило в нем любопытство.
За это говорили и бесчисленные миски на столе, и то, что жена Висванатана Суджата, которую он видел нечасто, почтительно его приветствовала и перечислила ему все выставленные кушанья.
Рис с шалотом, чесноком, орехами кешью и изюмом, приправленный корицей, кориандром и тмином. Рис с куркумой, рис чистый. Икан пинданг, курица в кокосовом молоке и соке тамаринда, острая благодаря чили и свежая благодаря лимонной зелени. Разнообразная рыба, креветки, омар. Разноцветные чатни, самбалы и карри. Фрукты – манго, папайя, мангостаны, нангка.
Праздничное угощение, как для султана.
– Приступайте, приступайте! – оживленными жестами Висванатан указывал на дымящиеся миски. – Небольшой выбор из нашей кухни, в которой смешаны старая и новая родина.
