И в работу юрист включилась легко и свободно. Быстро вошла во все переговорные процессы, была в курсе перспективных планов и текущих дел. Расставила необходимые, важные акценты в деловой документации, а бумаг, к тому времени, становилось всё больше и больше. И в коллектив сотрудников вошла так же легко и весело. Только вот, за компьютер не хотела садиться. Говорила, мне легче работать с карандашом, нежели с клавиатурой… Правда на рабочем столе юриста всегда почему-то наблюдался неприличный бумажный кавардак, что смущало генерального, но он, до поры до времени, делал вид, что не замечает. «А и ладно. Пусть хоть так. — Думал он. — Главное, что она на своём месте». Но, что было особенно заметно, и не только одному генеральному директору, господину Сташевскому, а и другим сотрудникам, это их общая симпатия друг к другу, взаимное влечение и расположенность, становились главным событием в их жизни. Что многим казалось совсем уж неуместным… И кофе она ему, и о программе текущего дня она, и на обед она, и с обеда она, и на деловые встречи вместе, и с деловых тоже, и… везде она, и везде вместе. Что это: любовь, страсть… Что?
Вот об этом-то разгорающемся влечении, и хотел поговорить с Людмилой Николаевной Александр Александрович, проводив своего высокого гостя из краевой исполнительной администрации. Он, можно сказать, невольно и подтолкнул… Сташевскому уже действительно не хватает секретарши… Не в прямом, конечно, смысле, а именно этой женщины.
Найдя обычный формальный повод для уединения, присев в одной из отдалённых переговорных ниш, Александр Александрович почти прямо намекнул Людмиле Николаевне, что с трудом сдерживается от сильного душевного и физического влечения к ней. Людмила Николаевна не удивилась, только вспыхнула от смущения, опустив глаза, нервно перебирая пальчиками сложенными на коленях, волнуясь сказала:
— Вы знаете, СанСаныч, со мною, кажется, тоже… подобное творится. Я… вам откровенно скажу — вы мне… тоже нравитесь, даже больше… С первого дня. Но, — она подняла глаза, в глазах стояли слёзы, — я согласно быть вашей… только в одном случае… или быть только любовницей для вас, или вот так вот, как сейчас, помощницей в фирме. Не иначе. Иначе я не могу. Понимаете? — Александр Александрович будто закаменел. Тупо молчал. — Мне в вас всё нравится, Александр Александрович… И я рада, что я с вами… — Через паузу добавила. — Решать… вам.
Александр Александрович заскрипел зубами от неожиданного поворота. Такого предложения он, конечно же, не ждал, даже подумать о таком не мог… И вот…
— А-а-а! — сжав кулаки, медвежьим стоном прорычал Александр Александрович. — Вы же знаете, Людмила Николаевна, что дело, которое я начал, для меня всё…
— Знаю! Поэтому и хочу вам помочь. Не сердитесь на меня. Я хочу, как лучше. Скажите, Александр Александрович, что вы… — она не закончила. Итак всё было понятно.
— Наверное, неправильно я сейчас решу, — глядя куда-то сквозь неё, как в пространство, севшим голосом выдавил Сан Саныч. — Но я выберу… дело.
— Я так и знала, — с глазами полными слёз, в ответ, улыбнувшись, еле слышно прошептала Людмила Николаевна. — И спасибо вам. Вы правильно решили. И я горжусь вами…
— Но я…
— Нет, нет, не перебивайте, пожалуйста, — остановила она. — Вы, Александр Александрович, мужчина, вы человек слова. Я знаю, вы его не нарушите… А если нарушите, — продолжила она, — значит, я уйду из фирмы и… — придержала кончиками пальцев покатившиеся было слёзы. Смахнув их, улыбнулась. — Буду только женщиной для вас. Обещаете?
— Что? А, да… обещаю! — Всё ещё борясь с волнением, кивнул головой Сташевский.
— Так я пойду? Мне в юрколлегию позвонить надо. — Поднимаясь, попросила разрешения она.
— Да, конечно, Людмила Николаевна… Конечно.
Остался размышлять… как после мощного нокаута..
А тут, такие дела навалились…
Вероятная возможность выхода на внешний рынок, резко поставила вопрос о необходимости изучения английского языка. Надо, значит, выучим!
Изучать решили всем коллективом, за счёт, естественно, фирмы. Так решил генеральный. Мгновенно договорились с преподавательницей из пединститута — она начала ходить к ним. Месяц провели успешно, но устали: трудно было, тяжело. Беспрерывные звонки отвлекали то одного сотрудника, то другого, хоть и работали часов обычно до восьми вечера. С утра, с девяти, генеральный часа полтора скачивал на свой компьютер информацию от «РЕЛКОМа», потом часа три её просматривал, как командир подводной лодки водное пространство. А рассматривать было чего.
