Алексей Алексеевич всё время весело шутил, подшучивал. Причём, делал он это с самым невинным, простецким лицом, и не всегда было понятно, шутка это или правда. Хотя, через секунду, широко улыбался, убеждая: да шутка это, конечно же, шутка. А глаза всё время были прищуренными и серьёзными, скорее холодными, изучающими… или так казалось.
И дети у них были хорошими, не прятались, но и на глаза не лезли. Двое: сын — Лёня, старший, лет девяти, и дочь — Лена, младшая, лет шести. Если, глядя на сына и можно было сказать, что он вобрал в себя все общие для родителей черты, то дочь была вылитая мама. Прелестная уменьшенная копия. Тот же разрез глаз, тот же короткий с лукавинкой взгляд, «как я вам, нравлюсь, нет!», тот же нос, цвет глаз, форма лица, тембр голоса, походка, манера поведения и речи всё копировалось с мамы… И это умиляло. Дочь, общая любимица родителей, очень подвижная, импульсивная, «Вся в маму!», с гордостью заметил Алексей Алексеевич, в конце вечера принялась демонстрировать гостям свой праздничный гардероб. Причём каждый наряд сопровождался танцевальными балетными движениями, маленьким спектаклем… Личико же девочки было совершенно серьёзным, взгляд сосредоточен на том образе, который она демонстрировала… Это ещё больше умиляло гостей. «Артисткой у нас будет», — уверенно заявил папа. «Да, — раздумчиво подтвердила мама, — наверное. По крайней мере, я всегда хотела стать балериной… — с ноткой грусти, поведала Людмила Николаевна. — В школе всё время в самодеятельности плясала…» «Лучшей плясуньей была!» — с гордостью подтвердил Алексей Алексеевич.
— А вы, что, и учились вместе? — спросила Татьяна.
— Да!.. — Почти в голос воскликнули супруги, даже смутились от этого… Рассмеялись.
— В одной школе, на одной улице… в одном дворе. — Продолжил Алексей Алексеевич.
— Ух, ты, Удивительно И так, значит, бывает! — Восхитились гости.
— Да! — Кивнула головой Людмила Николаевна.
— Только я на четыре класса был старше. Опытнее! — выразительно глядя на супругу, заметил Алексей Алексеевич,… — Я знал, кого себе выращиваю!
Супруга ласково и вместе с тем укоризненно качнула головой, ох, болтун. Продолжила:
— Вместе в школу ходили… — поправила она. — Он меня и водил. С самого первого класса.
— Ага! — Подтвердил Алексей Алексеевич. — Косички ей заплетал… Нос вытирал… Коленки сбитые зелёнкой мазал… Да! Защищал.
— Представляете, никогда и не думала, что именно за него замуж и выйду… А когда он приехал на летние каникулы в курсантской форме… и пришёл ко мне на выпускной, я тогда… — беспомощно развела руками, — увы, поняла — судьба!
— Почему, увы? Почему не ура? Ура надо говорить! Горько! — Наполняя бокалы, запротестовал Алексей Алексеевич, — Так выпьем за любовь!
Включив магнитофон, много танцевали. Меняясь партнёрами, балуясь, и пародируя. Особенно Лёша, Алексей Алексеевич. Он и смеялся кажется звонче, и шутил веселее, и танцевал лучше, нежели Александр Александрович. Тот танцевал плохо, неуклюже, предпочитал наблюдать танцоров со стороны. Но ему не давали отсиживаться, вытаскивали в круг… Хорошим получилось знакомство.
Со временем, такие вечера вошли в привычку. Практически через день ужинали только у Образцовых. У Сташевских квартира была не совсем удобной для таких застолий: двухкомнатная хрущовка, с узкими, длинными комнатами, «Икарус», называется, с маленькой кухней. Да и Татьяна, жена Ставшевского, не умела принимать гостей, опыта такого не имела. К тому же и готовить особо не из чего было. Магазины пока пустыми были. У Образцовых наоборот: квартира — аэропорт дал! — новой планировки, большая, трёхкомнатная, с большим залом, просторной кухней. И дивными деликатесами Алексей Алексеевич застолье снабжал бесперебойно… Словно факир… На таких встречах настояли именно Образцовы. «Только у нас, только к нам». Сташевские уже и не возражали. Собирались теперь полными семьями: Сташевские с детьми: дочерью и сыном, и Образцовы вчетвером.
Дети ужинали отдельно от взрослых, и играли отдельно. В детской комнате — игрушек было полно. Взрослые в большом зале. Когда выяснилось, что СанСаныч ещё и неплохой баянист — в ансамбле песни и пляски когда-то в армии служил, вечера вообще превратились в сплошные концерты. Много пели. Причём, пели, в основном, Татьяна и Алексей Алексеевич. Баянист не пел, а Людмила Николаевна стеснялась своего голоса, больше слушала, иногда с грустью, часто на глазах со слезами… А получалось очень хорошо у певцов, да и баянист был всегда в «ударе». А уж у Леночки-то Образцовой сколько было счастья танцевать под дяди Сашину музыку, всласть, просто до упаду… Так часто и было. Падали дети, сбившись в кучу, падали от усталости и веселья. У Сташевских, по крайней мере, раньше таких знакомых не было.
