— Секретарша это хорошо, — поддакнул управляющий. — Особенно молодая!
Ну так, с пониманием хмыкнул гость.
— Конечно, молодая, а на кой они старые-то нужны… внуков только нянчить.
— Это точно! До свидания, Александр Михайлович. Заезжайте. Ждём.
— Да уж… Конечно. Работы вот только много, — бурчал гость, с трудом умащиваясь в чёрную исполкомовскую «Волгу», поднял руку в прощальном приветствии. — Бывайте!
И отъехал.
С этого дня, плату за аренду Сташевский ежемесячно, не позже 4-го числа, лично передавал Александру Михайловичу в простом газетном пакете.
Сташевский вернулся в кабинет. Думая о том, что вовремя гость напомнил о секретарше. Ну не совсем о секретарше, а…
Пару-тройку недель назад, Людмила Николаевна Образцова, юрист, как и обещала в телефонном разговоре, появилась в офисе предпринимателя Сташевского точно в условленное время, правда в сопровождении своей подруги по работе, и своего мужа. Вся троица сразу и по достоинству оценила и сам конференц-зал, и офис, и будущего шефа Людмилы Николаевны. Разговор прошёл быстро, легко, к полному взаимному удовольствию. Подругу можно не обсуждать, она, зав юридической кафедрой, женщина с малопривлекательной внешностью, резкими движениями, короткой отрывистой речью, сразу расставила все точки: «Вот, Александр Александрович, сама я у вас работать не могу, сами понимаете — на мне кафедра, а вот Людмила Николаевна Образцова, наш лучший юрист, изъявила желание с вами переговорить. Так что, если вы подойдёте друг другу, я буду рада».
— А это мой муж, Алексей Алексеевич, познакомьтесь, пожалуйста. — Приветливо улыбаясь, представила своего мужа Людмила Николаевна.
Мужчины, привстав, пожали друг другу руки: «Очень приятно!», — кивнув, сказали. Александр Александрович, как обычно, от души стиснул руку, показывая своё расположение. Но обычного, бодрого эффекта от пожатия, к удивлению Александра Александровича, в этот раз не получилось. Хотя рука у Алексея Алексеевича была такой же крупной, как и у Александра Александровича, но он её подал не широко и крепко, а как-то не по-мужски, «лодочкой» всунул. Пожатие от этого оказалось вялым, безрадостным, как пустая перчатка. В глазах одного мелькнул элемент удивления, в глазах другого, досады!.. Вялая рука, в мужской среде, плохой признак, не дружественный, знал Александр Александрович. Не при знакомстве же! В таких ситуациях Александр Александрович чувствовал себя не очень удобно, будто специально пальцы отдавить человеку хотел, силой хвастал. Так именно сейчас вроде и получилось. Досадно! Но оба вида не подали.
— Пилот первого класса! — С гордостью добавила Людмила Николаевна. — Командир корабля.
— О-о-о! Командир! — воскликнул Александр Александрович, с большим уже интересом разглядывая широкоскулое, округлое лицо человека лет сорока, с копной русых, вьющихся волос, такой же бороде и усами, широким лбом, крупными надбровным дугам, серыми глазам, чуть смущённой улыбкой, напряжённому, изучающему взгляду… — И какого же корабля, Алексей Алексеевич? — спросил.
— Ил-62… — Так же за мужа ответила Людмила Николаевна. Она явно гордилась им и очень видимо хотела, чтобы мужчины понравились друг другу, сдружились. — Так что, если нужно куда улететь… Нет проблем.
— Правда? — Не поверил Александр Александрович.
— Ну, если надо… — пожав плечами, скромно подтвердил супруг. — Почему бы и нет? Всё в наших скромных руках. — С улыбкой пошутил, раскрыв ладони.
— У вас, я вижу, борода шикарная, — похвалил Александр Смирнов. — Окладистая. Такие сейчас редко…
Алексей Алексеевич, привычно запустил руку в бороду, поправляя её и оглаживая.
— Да вот, всё хочу сбрить, да жена не даёт, — с улыбкой косясь на супругу, пожаловался Алексей Алексеевич. — Нравится, говорит, ей… иногда, в некоторые моменты!
Людмила Николаевна кокетливо опустила глаза, подтверждая и вроде стесняясь некоторой интимности разговора. Бросила всё же короткий осуждающий взгляд на мужа. А он весело изобразил удивление: а что особенного я сказал, свои все.
— А я пробовал отпустить, — гася возникшую неловкость в разговоре, сообщил Александр Александрович. — Но не могу: и редкая она получается, и колючая. Трёх дней не могу выдержать — сбриваю. — С сожалением потёр голый подбородок. — Колется…
