Когда жажда была утолена, Илья потянулся к стулу, извлек из-под скомканного покрывала помятую пачку "Примы". Мы с удовольствием закурили.
Солнце весело подмигивало из-за листьев громадного клена, словно убеждая, что жизнь не такая плохая штука…
Покурив, Илья выбрался из-под одеяла. Его взгляд рассеянно прошелся по столу и внезапно озарился радостным блеском.
По-заговорщицки кивнув, Илья взялся за бутылку.
От одного воспоминания о вкусе пойла, нервный озноб прокатился по телу. Но я был взрослым человеком, понимал, что в иных случаях лучшим противоядием может служить сам яд, и для восстановления здоровья иногда необходимы радикальные меры.
Илья щедро наполнил рюмки, мы, молча, чокнулись.
Я едва протолкнул в себя вонючую обжигающую жидкость. По пути к желудку термоядерный напиток пару раз останавливался, словно раздумывая, не стоит ли вернуться, но в результате, хотя и с трудом, достиг точки назначения. Дабы удержать его там, я набил рот салатом и запил оставшимся кисляком.
Все принятое прекрасно прижилось, приятное тепло блаженной волной разлилось по телу. Жизнь больше не казалась мрачной и безнадежной.
После второй порции, она прокатилась легко и весело, словно по смазанной дорожке, происшедшее накануне перестало видеться в мрачных тонах и даже приобрело некий романтический окрас. А после третьей я снова почувствовал себя нормальным человеком.
Илье лечение также пошло впрок. Здоровый румянец окрасил его, до того мертвецки серые, щеки, и он даже стал интересоваться, казалось бы, ничего не значащими мелочами. Например, спросил у меня, который час?
Посмотрев на часы, я сам удивился, что еще только начало восьмого. Дома в такую рань меня могли поднять лишь очень неотложные дела.
Правду говорят, что сельская местность и чудный свежий воздух способны проделывать с человеческим организмом неимоверные чудеса…
Илья собрался разлить по четвертой, когда на улице послышался шум мотоциклетного двигателя, который заглох в непосредственной близости от дома. Скрипнула калитка, бетонной дорожкой протопали чьи-то тяжелые шаги.
— Кого еще черт принес?
В дверь громко постучали и, не дожидаясь ответа, открыли.
На пороге возник громадный мужчина, под два метра росту с широкими плечами, едва помещающимися в дверном проеме. На нем была фуражка с красным околышем, а на сером кителе поблескивали звездочками погоны капитана милиции.
— Юрченко Илья Владимирович здесь проживает? — громко спросил он, не обращаясь к кому-то конкретно, но цепко держа нас обоих в поле своего зрения.
От неожиданного появления мы на некоторое время утратили дар речи и, молча, сверлили взглядами незваного гостя. Илья застыл с занесенной над рюмкой бутылкой, я, поднеся зажигалку к очередной сигарете, так и не смог ее подкурить.
Милиционер остался довольный произведенным эффектом. Он вошел в веранду, уселся на свободный табурет, отодвинул в сторону тарелку с салатом и положил на ее место висевший до этого на поясе планшет.
— Так кто же из вас Юрченко Илья Владимирович? — повторил изначальный вопрос.
Звук казенного голоса визитера вывел меня из прострации, и я, в свою очередь, поинтересовался, кто он такой? Хотел еще добавить, какого черта ему нужно, но повременил…
В селе, наверное, не было принято так разговаривать с представителями власти, потому что Илья, отложив, наконец, бутылку в сторону, испуганно заерзался на стуле, а милиционер испек меня уничижительным взглядом. Но все же, счел вопрос уместным и даже соизволил на него ответить.
— Инспектор уголовного розыска районного отдела внутренних дел капитан милиции Ященко, — пробубнил себе под нос и, раскрыв планшет, достал из него ручку и чистый лист бумаги.
— У вас и удостоверение имеется? — не отставал я.
Капитан дернулся от негодования, чувствовалось, что в его душе закипает вулкан. Но он сумел удержать эмоции при себе и, расстегнув нагрудный кармашек, извлек ламинированный в пластик квадратик, повертел перед моими глазами и сразу спрятал.
— Минуточку, — самым невинным голосом, на какой только был способен, попросил я. — Я ничего не успел прочитать. Вдруг вы — бандит, а удостоверение поддельное? Знаете, сколько сейчас таких случаев, особенно здесь, в глуши, где мало кто разбирается в казенных бумагах…
