— А ты можешь объяснить мне, как отыскать Монастырище?
— Объяснить можно, только найти его не просто. Я бывал там раз пять и все время блудил. Местные жители неохотно показывают его приезжим. Да и поверье существует, что не всех Монастырище к себе подпускает. Колдовство какое-то. В общем, детские сказки…
— Опять ты отрицаешь то, чего не можешь понять…
Я прекрасно понимал. Потому что на себе испытал некоторые необычные, я бы даже сказал, мистические, свойства Монастырища. Только не рассказывать же об этом каждому встречному. Засмеют…
Татьяна не хотела, чтобы я ее провожал, а я не настаивал. Она обещала приехать в ближайшее время, а я, по-прежнему, ей не верил. Вряд ли ей захочется возвращаться в провинцию, да еще тащиться черт знает куда, чтобы посмотреть на изуродованные временем каменные глыбы…
И вообще, таким женщинам больше пристало находиться в ложе театра или блистать на богатых приемах, нежели лазить по скалам.
Хотя, не мне об этом судить. Каждый волен поступать так, как ему самому хочется…
Рыжеволосая красотка сидела напротив меня и с непритворным наслаждением отглатывала из граненого стакана дешевый "Солнцедар". От чего-то более приличного она наотрез отказалась, резонно заметив, что имидж волнует ее меньше всего и, что гораздо приятнее употреблять то, что действительно нравится. Против такого аргумента возражать было глупо, но я, отнюдь, не чувствовал себя настолько геройским парнем, чтобы сломя голову последовать ее примеру. А потому, дабы не испытывать понапрасну желудок сомнительным пойлом, предпочел традиционный и уже неоднократно испробованный коньяк.
Рыжая на такие нюансы внимания не обращала и неловкости от моего неблагородного поступка не испытывала. Она вообще не была способна обижаться, и плевала на чувства, способные вызывать всплеск эмоций и следующую за ним растрату энергии. По сути, Рыжая была примитивным одноклеточным существом, никогда не утруждающим себя чем-то серьезным, подобно мотыльку жила одним днем и умела наслаждаться жизнью так, как умеют только представители кошачьих. При любом, даже самом неблагоприятном раскладе, у нее было прекрасное настроение. Она, казалось, излучала из себя оптимизм и самим своим присутствием поднимала настроение.
Правда, лишь до тех пор, пока молчала. Разговаривать с ней на трезвую голову невозможно. Сфера ее интересов была настолько скудной, что общение уже после первых пяти минут становилось тягостным и утомительным.
Но это — на трезвую голову…
Наученный опытом, я знал, что после третьей или четвертой, когда интеллекты более-менее уравниваются, ее беззаботная трескотня перестает действовать раздражающе, так как внимание концентрируется в основном на физических прелестях. А, несмотря на несусветную глупость, Рыжая была довольно симпатичной штучкой и прекрасно осознавала это.
— У меня есть чудные ножки и кое-что между ними, — любила повторять она. — А потому, пока я не состарюсь, с голоду не пропаду…
Кстати, о старости она не задумывалась вовсе.
— Неизвестно, что с нами будет завтра, стоит ли зря голову ломать?..
Несмотря на столь устоявшиеся принципы, Рыжая, между тем, была самым бескорыстным созданием из всех знаных мною представительниц слабого пола. С ней легко было сойтись и так же легко расстаться. Без истерик, претензий. Просто: встретились, выпили, переспали. Иногда она жила у меня по несколько дней подряд, иногда наше общение ограничивалось несколькими часами.
Сегодня я был в ударе. В редакции выдали зарплату за два месяца и еще аванс за этот. Мне хватило, чтобы расплатиться с астрономической задолженностью в кафешке и еще осталась приличная сумма про запас. Так что отметить решил на полную катушку. Как нельзя кстати подвернулась Рыжая. Когда выпью, меня неизменно тянет на баб, а тут и утруждаться не надо…
В последний раз мы виделись месяца полтора назад. Но интересоваться, чем она занималась, не имело смысла. Я знал, что в ее жизни абсолютно ничего не поменялось, в ней попросту нечему было меняться.
Мы молча сидели по разные стороны столика, и каждый по-своему наслаждался содержимым своего стакана. Рыжая меня изучила и пока не лезла с глупыми разговорами, я же догонял себя до кондиции, чтобы в дальнейшем суметь эти разговоры поддерживать.
