— Что за люди? Какая информация?
— Да самая разная… Для начала можно собрать данные о рождениях и браках.
— Для этого достаточно зайти в Сомерсет-Хаус[49]. Это ведь там регистрируют браки и смерть?
— И рождение тоже. Только зачем ходить туда самому, если можно кого-нибудь нанять? Есть люди, которым сподручнее выяснить, кто когда умер, читать старые завещания, копаться в церковных записях и изучать свидетельства о рождении.
— И во что тебе это обошлось? — Таппенс пристально поглядела на мужа. — Мне казалось, мы решили экономить.
— Учитывая твой интерес к делу, деньги можно считать потраченными с пользой.
— Томми! Ты узнал что-нибудь или нет?
— Не торопись. Надо подождать, пока наведут справки. Потом, когда у нас будет информация…
— Например, что женщина по имени Мэри Джордан родилась где-нибудь в Литтл-Шеффилд-на-Уолде, — перебила его Таппенс. — И что тогда? Мы поедем туда и будем расспрашивать о ней местных жителей; так, что ли?
— Не обязательно. Я должен получить еще сведения о переписи населения, свидетельства о смерти и массу чего еще.
— Ну что ж, — сказала Таппенс, — для начала неплохо.
— А тем временем можно просмотреть подшивки старых газет в редакциях.
— Рассчитываешь найти отчеты об убийствах и судебных сессиях?
— Не только. Любые происшествия, скандалы, таинственные случаи, так или иначе связанные со здешними местами. Можно разыскать каких-нибудь старых знакомых и задать им несколько вопросов. Помнишь, как мы занимались частным сыском в Лондоне? Думаю, кое-кто и сегодня мог бы снабдить нас информацией или посоветовать, к кому обратиться. В таких делах знакомства и связи многое значат.
— Да уж, — согласилась Таппенс, — это я помню.
— И, хотя у нас разные методы, — продолжал Томми, — это вовсе не значит, что твои методы хуже. Никогда не забуду, как вошел в этот пансионат или как он там еще назывался, — «Сан-Суси», — и тут же наткнулся на свою жену. Сидит себе, вяжет шарфик и называет себя миссис Бленкенсоп…[50]
— Это ты все время кого-то нанимаешь, — съязвила Таппенс. — Я предпочитаю работать самостоятельно.
— Работать! Ты просто залезла в платяной шкаф и подслушала весь разговор. А, узнав, куда меня посылают, ухитрилась добраться туда первой. Это же надо — подслушивать! Фи! Очень красиво…
— Зато эффективно, — усмехнулась Таппенс.
— Еще бы, — согласился Томми. — Тебе все удавалось само собой. У тебя просто нюх на такие вещи.
— Когда-нибудь мы все прознаем и об этом деле. Жаль, что это было так давно. Знаешь, Томми, я просто уверена: где-то здесь, совсем рядом спрятано что-то очень важное, связанное с этим домом и его обитателями. И мне теперь абсолютно ясно, что следует предпринять.
— И что же?
— Вспомнить, что утро вечера мудренее, — лукаво усмехнулась Таппенс. — Уже без четверти одиннадцать, и я страшно хочу спать. Я устала, вся перемазалась, пока возилась с этими игрушками и… кстати, ты знаешь, что наша оранжерея называется «кей-кей»?
— Кей-кей? Занятно. А как это пишется? Две «к»?
— Кажется, нет. Скорее, к-е-й.
— Потому, что так более таинственно?
— Потому что так больше похоже на что-то японское, — заявила Таппенс.
— Разве? Не вижу ни малейшего сходства. Больше напоминает название какого-нибудь африканского лакомства.
— Ладно. Пойду помоюсь, соскребу с себя паутину — и баиньки, — заявила Таппенс.
— Только не забывай, — вставил Томми, — что утро вечера мудренее!
— На этот счет можешь не волноваться.
— Если бы! Уж если ты что-то затеяла, ждать можно чего угодно.
— Зато ты у нас очень предсказуемый! — парировала Таппенс. — Что поделать, Господь испытывает нас! Кто нам это все время повторял? Не помнишь?
— Какая разница. Иди смывай с себя пыль веков. Кстати, Айзек — хороший садовник?
— Послушать его, так очень, — ответила Таппенс. — Впрочем, это всегда можно проверить…
— Жаль только, в садоводстве мы ничего не смыслим. Вот тебе, кстати, еще одна проблема.
