– Немедленно выйди из ворот, – приказал Томми. – И не заходи не на свои участки.
Пес притворился, что ничего не слышит.
– Ганнибал!
Тот во всю прыть бросился к углу дома, за которым скрывалась кухня.
– Ганнибал! – закричал Томми. – Ты слышишь, что я говорю?!
«Слышу ли я вас, хозяин? – ответил Ганнибал. – А вы разве что-то сказали?.. Ах, ну да, конечно».
Услышав резкий лай, доносившийся из кухни, он стремглав присоединился к хозяину и теперь бежал в нескольких дюймах от ног Томми.
– Хороший мальчик, – сказал хозяин.
«Конечно, хороший, а как же еще? Как только тебе потребуется моя помощь – я тут, рядом, всего в одном футе».
Они подошли к боковым воротам, которые вели на кладбище. Ганнибал, который совершенно непостижимым образом умел менять свои размеры в зависимости от желания – вместо того чтобы остаться широкоплечей и немного полноватой собакой, он в любой момент мог вытянуться просто в черную нитку – без всяких усилий пролез между их прутьями.
– Вернись, Ганнибал, – велел ему Томми. – Тебе нельзя на кладбище.
На это Ганнибал мог бы, если б захотел, ответить: «А я уже на кладбище, хозяин». Он носился по кладбищу с видом собаки, которую выпустили погулять в особенный очаровательный садик.
– Ты очень плохая собака! – произнес Томми.
Он открыл ворота, вошел и стал ловить Ганнибала с поводком в руке. Последний как раз находился у самой церкви и всем своим видом показывал, что собирается воспользоваться слегка приоткрытой дверью и проникнуть внутрь. Однако Томми успел догнать его и взять на поводок. Ганнибал взглянул на него так, как будто хотел этого с самого начала.
«Берешь на поводок? – как бы произнес он. – Ну конечно. Я знаю, что это престижно. Это доказывает, насколько я ценная собака». И завилял хвостом.
Так как никто вокруг не возражал против того, чтобы Ганнибал гулял по кладбищу, находясь на поводке у своего хозяина, Томми стал разглядывать могилы, как бы проверяя еще раз ту информацию, которую Таппенс собрала накануне. Сначала он осмотрел древний каменный памятник, который располагался совсем рядом с небольшой дверью, которая вела в церковь. Этот памятник был, пожалуй, самым древним на кладбище. Там их размещалось несколько, и на большинстве стояли даты, относившиеся к XVIII веку. Однако именно этот заинтересовал Томми больше всего.
– Странно, – сказал он себе под нос. – Чертовски странно.
Подняв голову, Ганнибал посмотрел на своего хозяина. Он не понял, что тот сказал. Для него, как для собаки, в памятнике не было ничего интересного. Поэтому пес уселся на задние лапы и вопросительно уставился на хозяина.
Глава 5
Благотворительный базар «Белый слон»[14]
I
Таппенс была приятно удивлена, когда лампа, к которой они с Томми относились с такой антипатией, была принята устроителями столь тепло и благодарно.
– Как мило с вашей стороны, миссис Бересфорд, привезти нам такую очаровательную вещицу. Очень, очень интересно… Наверно, вы купили ее где-то за границей, во время ваших путешествий?
– Да, – ответила Таппенс. – Мы купили ее в Египте.
В этом она сильно сомневалась, потому что с момента покупки прошло лет восемь-десять. Они могли купить ее в Дамаске, подумала Таппенс, или в Багдаде, а может быть, и в Тегеране. Но Египет показался ей более интересным, потому что в последнее время не сходил с первых страниц газет. А кроме того, лампа действительно выглядела вполне «египетской». И даже если она купила ее в какой-то другой стране, все равно лампа относилась к тому периоду, когда копировать египетские мотивы было модно.
– Понимаете, – пояснила Таппенс, – для нашего дома она великовата, и я подумала…
– Уверена, что мы должны разыграть ее в лотерею, – сказала мисс Литтл.
Мисс Литтл в некотором роде отвечала за организацию базара. У нее было прозвище Приходской Звонарь, в основном потому, что она была в курсе всех событий, происходивших в округе. Фамилия ее могла ввести в заблуждение[15], так как на самом деле она была крупной, дородной женщиной соответствующих пропорций. Звали ее Дороти, но все предпочитали называть ее «Дотти».
– Надеюсь, вы появитесь на базаре, миссис Бересфорд?
