Хотя, будь он на дальней стороне системы, Холден бы схватил скафандр с ранцем, запасся бы воздухом и рванул туда. Лишь бы оказаться рядом с Наоми, с Амосом, с Алексом.
Только ведь капитан Па не говорила, что они все там. Она сказала «команда», а это могло подразумевать: «выжившая». Холден перешел на бег, но спустя пару минут выдохся и остановился перевести дыхание.
Перед ним простирался огромный барабан — мир, свернутый в трубку. Высоко наверху горела полоса поддельного солнца — «верх» был уже несомненным и тянулся на два километра над ним — до зеркального отражения эстакады, на которой стоял сейчас Холден. Вокруг слепящего «светила» плавали легкие облачка. Воздух лип к коже, жар давил на тело, но Холден мог представить, как зеленеет внутренняя поверхность барабана, как воздух наполняется сладким благоуханием яблочного цвета и испарившаяся влага выпадает прохладной росой. Или хотя бы превращает резкий свет в долгий, непреходящий летний вечер.
Мечта. Чужая мечта, обреченная остаться мечтой, — но достойная. Прекрасная даже в руинах.
— Капитан Холден? Можно с вами поговорить?
К нему обращалась маленькая женщина с тугими рыжими косами, одетая в простой коричневый костюм. И в том уютном возрасте, который всегда напоминал Холдену его матерей.
— Меня зовут Аннушка Воловодова, — с улыбкой представилась она, — но вы можете звать меня Анна.
— А меня можно звать Джим, — ответил Холден, протянув ей руку. Он уже почти отдышался. Анна без тени страха ответила на рукопожатие. Как видно, его репутация «самого опасного человека в Солнечной системе» до нее еще не дошла. — Восточная Европа?
— Россия, — кивнула она. — Родилась в Кимрах, но с молодости москвичка. А вы из Северной Америки?
— Монтана. Коллективная ферма.
— Я слышала, в Монтане хорошо.
— С плотностью населения хорошо. Там и сейчас коров больше, чем людей.
Анна кивнула и принялась перебирать пальцами ткань костюма. Холден догадывался, что женщина хочет что-то сказать и не знает, как перейти к делу.
— В Кимрах то же самое. Там, знаете, туристические места, озера…
— Анна, — мягко остановил ее Холден, — вы хотели мне что-то сказать?
— Да, — ответила она. — Я должна вас просить никому не рассказывать о Клариссе и о том, что она натворила.
— Ясно, — кивнул Холден, — только кто такая Кларисса и что она натворила?
Женщина удивленно наклонила голову.
— Вам не сказали?
— Со мной не слишком рвались поболтать, — признал Холден. — Так чего я не знаю?
— Ну, это трудный вопрос. Вскоре после катастрофы на ваш корабль напала девушка по имени Мелба, — ответила Анна. — Долго рассказывать… словом, я последовала за ней, попыталась что-то сделать. Ваш старший помощник… Наоми. Она получила ранения. Тяжелые.
Мир вокруг Холдена сжался. Пока он валял дурака на Станции, болтал с Миллером, Наоми ранили. Руки у него затряслись.
— Где она? — спросил он, сам не зная, говорит о Наоми или о ранившей ее женщине.
— Наоми здесь. Ее доставили на «Бегемот», — сказала Анна. — Она в медотсеке, лечится. Меня заверили, что она поправится. Остальные ваши люди там же. Они пострадали раньше, когда сменился предел скорости.
— Живы?
— Да, — сказала Анна, — живы.
Он покачнулся под напором горя и облегчения, гнева и чувства вины. Анна придержала его за плечо.
— Кто такая Мелба и почему она напала на моих людей?
— Это не настоящее имя. Моя подруга знакома с ней и ее семьей. По-видимому, вы для девушки — что-то вроде мании. Ее зовут Кларисса Мао.
Мао.
Таинственная и могущественная Джули. Джули, переделанная протомолекулой в преследующий его дух Миллера. Джули, нанявшая оператора Коэна для саботажа, Джули, выглядевшая на его модели чуточку не так. Джули, весь последний год манипулировавшая им, направлявшая к Кольцу и к Станции.
Так это была вовсе не Джули.
— Она не в себе, — говорила между тем Анна, — но я надеюсь до нее достучаться. Если мне дадут время. Но если ее убьют…
— Где Наоми? Вы знаете, где она?
— Знаю, — кивнула Анна и добавила: — Простите. Я за своими делами забыла о ваших. Вас проводить?
— Да, пожалуйста, — сказал Холден.
Через пятнадцать минут он входил в маленькую палату медотсека, выделенную в полную собственность его семейству. Наоми лежала на каталке, одна рука в твердом лубке. Лицо пестрое, в выцветших синяках. От подступивших к глазам слез Холден не сразу сумел заговорить. Его сжигал убийственный гнев. Это не катастрофа. Не случайность. Это кто-то сделал нарочно.
