Неожиданно в окно лаборатории просунулась голова Хагена Ремиларда, он отрывисто сказал сестре:
– Эйкен обнаружил некоторую аномальную область рядом с замком, если смотреть в сторону места предыдущего размещения шлюза… Непроницаемый экран, повышенный радиационный фон – двести, точка, тридцать миллирентген в час. Очень похоже на большой церебральный генератор с сопутствующим оборудованием.
– Пошли кого-нибудь проверить это место, – тусклым голосом сказала Клу. – Видишь, мы заняты.
– Есть предложение собрать единую цепь из всех портативных генераторов сигма-поля, которые Эйкен привез с собой, и дополнительно накрыть «беседку». Весь персонал решено собрать во дворе, разместить внутри купола. Вы тоже переберетесь туда, как только закончите с последней катушкой. Удачи, у нас еще есть время…
Тони захихикал, как сумасшедший.
– Вы еще на что-то надеетесь? У вас, ребята, есть я, а это значит – никаких надежд! Несчастья гонятся за Тони Вейландом, как стая гиен за раненым буйволом. Там, где Тони, там даже теоретически не жди удачи. Куда вы спрячетесь от своего безумного папаши? Он ка-ак явится сюда с толпой демонов, ка-ак шарахнет по крепости парой мегатонн…
– Уймите этого ублюдка! – попросил Хаген.
Бурке молча шагнул вперед. Вейланд прикусил язык, чуть присел – в этот момент из станка в приемный короб вылетела последняя катушка ниобиево-диспрозиевой проволоки.
– Хватайте Тони, – тут же приказал Хаген. – Тащите его во двор под защиту сигма-поля.
– Итак, – обратился Эйкен к толпе, собравшейся возле «беседки», – вы тут распределитесь, и свободные от дел операнты пусть объединятся и поставят еще один дополнительный экран. Это поможет нам выиграть решающие секунды после того, как он сомнет большой купол и прорвется в замок. К сожалению, я не могу участвовать в обороне – война неумолимо надвигается, и это теперь моя главная забота. Понятно?
Хаген и Клу ответили моментальным мысленным согласием. Они вместе с Кугалом и Дайаной Манион стояли внутри «беседки» – входного шлюза «врат времени». Каждый из присутствующих во дворе отдавал себе отчет, что как только дети Ремиларда окажутся вне пределов досягаемости Марка, всякое противостояние сразу прекратится. Но если Хаген и Клу не смогут бежать…
Элизабет: «Вы хорошо подготовились к обороне?»
Клу: «Да. Мы готовы на все. Живыми нас папа не получит».
Хаген: «Мы владеем способом, с помощью которого сможем распылить наши тела до атомов. Ему ничего не достанется!»
Эйкен: «Не будь таким самоуверенным. Он вполне способен остановить процесс распада. Если дело дойдет до этого… Простите… Ваш последний бастион, ребята, – Элизабет».
Кугал и Дайана: «И мы!»
Элизабет: «Вы – счастливые люди. Но в эпоху Галактического Содружества подобная жертва не может быть принята, так как этим ослабляется могущество Галактического Разума».
Брат Анатолий: «Не мели чепухи! Не слушайте ее! Не в ее рукотворном Разуме утешение, но в Боге. Он всегда поймет тех, кто любит друг друга. И простит. Только смерть – это не выход. У нас в Сибири говорят – на Бога надейся, а сам не плошай. Но это касается только тех, кто верит, что любовь – святое чувство. Те же, кто предал ее…»
Элизабет (крик): «Как он оказался здесь? Как ты посмел пробраться сюда?»
– Он все слышит через меня, – объяснил король и затем продолжил в телепатическом эфире: – «Последней линией обороны детей являешься ты, Элизабет. Только ты!..»
Невдалеке от Надвратного Замка в ночной мгле – на небе ни единой звездочки! – в полной боевой готовности высилась громада черного металла. Рядом – тело, покрытое темным комбинезоном-трико, который уже был охлажден до необходимой температуры; мозг, пронзенный точечными электродами, мегаваттами впитывал энергию. Хозяин мозга шел на предельный риск – живая плоть едва ли могла выдержать подобную нагрузку, но существо по-прежнему насыщалось энергией. Теперь оно владело несокрушимой мощью, к тому же под его начало перешли сознания восьмидесяти тысяч фирвулагов, только ожидавших команды начать охоту.
…Одним ударом оно сокрушило силовой купол, охранявший крепость. Могучее поле стекло в подстилающую скалу через сотни метапсихических каналов, проделанных в камне. Следом послышался нарастающий гул, и земля вздыбилась. Стены замка качнулись, центральная башня, слабо посверкивающая в ночи, покосилась и рухнула. Тяжелые толчки сотрясали плато – стены почти беззвучно осели, рассыпались в прах. В сердце развалин блеснул еще один защитный купол, куда меньшего размера.
