Тут Семен сматерился, и, выйдя со стороны днища, встал за багажником, как вначале, сказав с беспокойством: — Все-таки может придавить.
Было ясно, что матом он хотел как-то скомпенсировать неловкость из-за проявления осторожности, которая может оказаться излишней. Но он простой и грубоватый, с хозяином не дружит. Потому ему было несложно преодолеть неловкость. Мне сложнее. Когда отношения хорошие, особенно не хочется какой-либо неприятной мелочью вносить в них шероховатость. Если я солидаризируюсь с хамоватым Семеном, продемонстрировав тем самым пренебрежение мнением хозяина, это, конечно же, будет ощутимым ударом по его самолюбию. Было ощущение, что как-то неловко, как-то не по-мужски проявлять трусливость и чрезмерную осторожность, когда гарантии дает вполне разумный и, похоже, вполне опытный и ответственный человек, с которым, к тому же, знаком.
Я попытался на глаз определить степень опасности. Нет, это невозможно: хоть с рулеткой вымеряй, а когда машинно-гаражного опыта нет, всего не предусмотришь. Тем более, при таких малых расстояниях. Что ж, остается выбирать между мнениями двух автомобилистов, каждый из которых считает себя достаточно опытным. С одной стороны хамоватый Семен все-таки тоже производит впечатление опытного автомобилиста. Но, в отличие от него, хозяин более интеллигентный, рассудительный и аккуратный, делал это не раз, к тому же, так уверенно утверждает о безопасности. Ведь и сам встал туда, куда приглашает.
Тут я вдруг вспомнил о необходимости учитывать фактор ЭГП, а значит, о необходимости быть бдительным с его людьми. И это было главным, что позволило мне все же преодолеть неловкость перед хозяином и придало решительность. ЭГП — штука коварная, с ним в поддавки лучше не играть. Не хватало еще пострадать непонятно ради чего. Чай, давно уже не мальчишка, чтобы пренебрежение безопасностью путать с мужеством и доблестью. Я сошел со своего места, и встал перед бампером, не обращая внимания на недоуменные, сокрушенные возгласы хозяина.
— Ну вот! Чего испугались-то? Теперь ведь точно сил не хватит. — Сказал он раздосадованно. Он деланно расхохотался над нашими страхами. Действительно, стало стыдновато. Но, как говорится, своя рубаха ближе к телу. У каждого свои интересы. Ему — быстрее бы решить свою проблему. Нам же важно не потерпеть урон. Помочь — пожалуйста. Только не ценой собственной безопасности. Спасибо и за то, что взялись помочь.
Было видно, что его чувствительно задело недоверие к нему, особенно, с моей стороны. Солидный, интеллигентный и мастеровитый человек, разве он давал когда-либо повод усомниться в своей серьезности и адекватности? Когда теперь удастся народ собрать, чтобы машину поставить? Ведь собирался уже сегодня ехать по делам. Сам он, конечно, остался на своем месте со стороны днища.
Насчет того, что сил свалить машину не хватит, он оказался прав. Как мы ни напрягались, свалить не смогли. Машина наклонялась гораздо меньше. Конечно, теперь приложение усилий было менее эффективным, чем когда стояли со стороны днища и тянули на себя. Тогда я предложил раскачать, а затем толкнуть. Мы мало-помалу раскачали машину и, наконец, она тяжело и мощно рухнула на колеса. С раскачкой это оказалось совсем нетрудно.
— Ох! — Резко выдохнул хозяин. То ли от удивления, то ли оттого, что слегка задело.
Он оказался запертым в вертикальной нише в железобетонной стене, которая была как раз за ним. Видимо, это было углубление для встроенного шкафа. Эта ниша была чуть шире его тела. Если бы не эта ниша, глубиной около тридцати сантиметров, в лучшем случае быть бы ему инвалидом. Борт машины был в пяти сантиметрах от стены. Впоследствии я удивлялся, что он оказался в нише. Неужели все-таки он предполагал опасность? Или он случайно оказался перед нишей? Мы с Семеном потянулись было поверх машины к нему, чтобы вытащить, но было не дотянуться. Он тут же остановил нас:
— Не надо. Все в порядке. Я сам выберусь.
Было видно, что он стоит свободно. Но чтобы выбраться, ему придется лезть через верх машины. Он был шокирован. Мертвенно бледное лицо покрылось крупными каплями пота. Очевидно, он ужаснулся тем последствиям, которые могли быть, послушайся мы его. Похоже, кроме ужаса он испытывал неловкость оттого, что, подверг нас серьезной опасности и что, в отличие от нас, имел за спиной спасительную нишу.
